Красна девица приходит: ты зачем тут? – говорит.
А Марися в слезы. Сначала сдерживалась, – а потом плач прорвался, как огонь.
Ясек вскочил с места:
– Марись! Что такое? Чего ты плачешь?
А она все плачет.
– Чего ты плачешь?! Твои слезы, как камни для меня… Скажи! Отчего ты со мной такая? В чем виноват я перед тобою? Чем я тебя обидел? Марись!
– Эх… ни в чем ты не виноват, ничем ты меня не обидел… Только зачем ты, зачем на струнах заиграл…
– Да ведь я не раз тебе играл, и ты не плакала, – говорит Ясек.
– Не надо было… теперь… – говорит Марися. Задумался Ясек… Думал минуту, потом бросил скрипку на землю, ногой толкнул. Берет руки Мариси, целует.
– Прости! – говорит.
– Не в чем…Чем ты виноват?.. Ничем, – отвечает она.
– За что ж ты сердилась на меня?
– Не сердилась я… нет… не понять тебе того никогда… никогда.
– Не сердилась?! – кричит Ясек, поднимая на нее глаза.
– Нет… только сердце у меня наболело…
У Яська слезы стали навертываться на глаза, но он удержал их.
– Отчего у тебя сердце наболело? – спрашивает.
– Если бы знал ты… Болело оно у меня, болело, да тихо, а теперь громко заболело…
– Из-за меня?
А у Мариси снова слезы брызнули из глаз. Видно, себя уже не помня, стала причитать она, рыдая… – И любила я его, любила…
И шатается, словно вот-вот упадет. Едва о стену успела опереться, да Ясек ее поддержал.
– Это он так пел… когда коней пас… Я его спрашивала, а Зоська Чаювна знала, что… И любила я его, любила…
Больше не могла говорить она, затихла… А Ясек целует ей руки, колени. Тихо стало в шалаше, только синий огонек на костре пляшет.
– Не хотел он меня, – говорит Марися, помолчав. – Взял Зоську Чаювну, женился. Ничего я ему не говорила, да знал он, что я гибну… Эх, когда их венчать вели… в Хохоловский костел… когда их вели…
– Марись…
– Стой… пройдет… Вели их… А я стояла в сторонке… Когда им ксендз руки соединял…
– Марись…
– Стой… Взял их руки, кольца обменял, повенчал, клятву взял… и он уж стал её… Вышел он из костела… Перо у него было на шапке, красные ленты на вороте… А она в венке. Эх, Ясек, сто лет буду жить, не забуду…
– Марись!
– А я осталась там. У костела, у стены. Никто меня не видал… Поехали… И заиграла ему музыка его песню, эту самую… Простояла я там до-утра… Просила Бога, чтоб смерть ко мне прислал – не пришла… И клятву дала, обет: если вас ксендз связал на веки, так я Тебе, Господи, клянусь и обет даю, если уж Ты мне этого счастья дать не захотел, что меня никогда не поведут к алтарю в венке, никогда, никогда… только в гроб меня такою положат…
– Марись!
– А он уехал с ней, как поженился, в Долгополье… Видела я его потом много раз, все больше в Людимире, на храмовом празднике; они туда все ездят, оттуда их приход близко. Сама я туда хожу, по доброй воле… Уж четвертый год…