– Да, мой ты золотой! Этот свет теперь каждый день будет сиять для тебя.
– Ну, ладно, тогда я счастливое кимоно Ване отдам!
– И мне будет сиять? – спросил младший.
– Обязательно!
Чёртова кукла
В одной семье было шесть дочерей. Жена устала от родов, ей отдохнуть бы с годик да сыночка и родить. Но их, мужиков, известное дело – кобелиное! Не давал муж покоя несчастной, поспешал в надёже, что следующий – точно пацан будет. Вот и народилась у них седьмая дочка. С такого расстройства великого пошёл муж горькую пить. Ребёнка крестить надо, а он с утра зенки зальёт, так пьяный в сарае до ночи и валяется, некому за попом ехать. А женщина ослабла, на постели в жару мечется, и молоко у неё не прибывает никак. Старшие пигалицы, мал-мала меньше, всё поели, что дома сварено было, и опять кушать просят. Младенчик некрещёный громче всех плачет, голодный.
– Сходи, Маша, в сарай, пущай батька корову подоит, молока принесёт, – сказала мать старшенькой.
Та и пошла. Коровушка в стойле недоенная, мычит родимая. Стала Маша батьку звать.
– Ребёночку молока надо, пошли, папка, корову доить!
А батька лыка не вяжет. Снопом перевязанным валяется.
– Пущай, – говорит, – черти её заберут, девку-то. Мне сына надо! – и опять в сено рылом гвазднулся.
А дело к ночи было. Год тих, да час лих. Чёрт и услышал, как папаша в лихой час выругался.
Маша коровушку кое-как подоила ручками неумелыми, принесла молока сестрицам. Глядь, а малой-то и след простыл. Как сквозь землю провалилась! Поискали, погоревали, да делать нечего. Стали дальше жить, мальчика ждать.
Чёрт, укравши девочку некрещёную, наигрался ею как куклою, натетёшкался и отдал русалкам на воспитание. Русалки, тайные люди, и девочку воспитали тайным человеком. Бродила она по белому свету, отыскивала сама себе пропитание. Пила молоко, оставленное неблагословенным, снимала с кринок сметану.
Когда выросла, красавицей стала. Жила с другими русалками в омуте, под каменными россыпями тасхылов. А после Троицы выбиралась с подружками в лес, переселялась на ивы да берёзки плакучие. На Духов день гулянья у них, песни во всю ивановскую, да лихие качели на ветках. Придет человек в лес – заиграют, защекочут до смерти. Ни одна девушка не осмеливалась одна, без товарок в лес пойти на русальной неделе. А парням что? Им храбрость свою испытать охота.
Жил в соседней деревне Яков. Поспорил с дружками, что не побоится ночью один в лес пойти. Ну и пришёл. Русалки с веток спустилися, косы лохматые растрепали и со всех сторон стали обступать парня. Хохотали, кричали непотребное, руки холодные тянули, схватить норовили Якова, защекотать парня до икоты смертельной.
Уворачивался от рук русалочьих, ужом извивался, а убежать не мог Яков: ноги будто вросли в землю-то. Ну, думает, смерть пришла. А потом смекнул, как уберечься от девок тайных. Обвёл круг на земле