Педагог по вокалу Анна Дмитриевна Прудникова расковала их, раскрепостила, заставила петь с утра до вечера даже тех, кому медведь на ухо наступил, а это были Лемешонок с Аблеевым. Оба заливались соловьем, не унять: «Скажите, девушки, подружке вашей, что я ночей не сплю…». Масть пошла, время их урока истекало, расписание сбивалось с графика. На выходе из аудитории изнервничавшийся однокурсник заорал: «Вы мое время забрали, я зуб сломал из-за вас от злости» – и предъявил обломок зуба, пострадавшего от гранита актерской науки. На экзамене по вокалу даже обладательницы абсолютного слуха Роза и Лось, наши, по выражению Аблеева, главные девки, получили четверки. А эти два обормота удостоились пятерок. Пианистка Таня, одарившая Лема особой благосклонностью, по секрету шепнула ему, что, все-таки, в вокале ему не хватает музыкальности.
Вскоре Владимир Лемешонок, загримированный под дона Фернандо, пел серенаду под окном Ольги Розенгольц в образе доньи Инесы. Дуэт в дипломном спектакле «Живой портрет» по испанцу Агустину Моретто однокурсники сочли самым пылким за всю историю мирового театра. Комедия плаща и шпаги выявила романтические наклонности этой парочки, кои прекрасно сочетались с нарушением норм советской морали.
С Ольгой Розенгольц в спектакле «Живой портрет», 1975 год. Фото из семейного архива.
Образцом поведения ядро курса не являлось. Мастер по сценической речи Лидия Алексеевна Николаева частенько удаляла из аудитории Лемешонка и Аблеева. Они разлагают дисциплину. Их ирония выводит из себя, а противопоставить нечего. Насмешники. Циники. Негодяи. Ничего святого. Даже на похоронных церемониях они ржут, как ненормальные.
Михаил Аблеев ныряет в толщу времен:
– Нам невмоготу было выносить эти фальшиво-скорбные лица, весь этот советский похоронный пафос. Эта хрень раздражала! Роза и Люся от стыда опускали глаза. Мы с Лемом пытались подкрасться к ним, как из-под земли, поймать наших девушек неожиданно, со своими дурацкими рожами, и мы уже ржали вчетвером. Это был наш легкий такой мягонький перформанс.
– Разумный человек не выносит серьезного отношения к чему бы то ни было. Люди, которые пытаются не врать, таковы – подтвердил Лем.
Их главный педагог был именно тем, кто учил не врать – ни в жизни, ни на сцене. Главреж «Красного факела» Константин Чернядев был мастером курса всего год. Но этого года хватило, чтобы сформировать у молодежи понимание профессии. Через много лет Лем посвятит Чернядеву личное признание: «Каким умом и какой эмоциональностью, какой мягкостью и какой силой была полна каждая его фраза… Мой первый и единственный подлинный учитель дал мне главный урок – урок общения с личностью. Его дар смотреть и видеть стал моим идеалом на всю жизнь. Этот человек, а не методики и учебные планы, были моей школой.