– Молодец!
Кобылевский одобрительно хлопнул юношу по плечу, и потянулся за бутылкой. В полудюйме от неё он вдруг замер: вспомнил инструктаж Чуркина. О том, что за отсутствием папаши неплохо бы удостовериться в личности мальчишки. «Сколько зим, сколько лет!» хорошо – а документик лучше!
– Да, кстати…
Вадим Зиновьич довёл до конца процесс захвата бутылки: святое дело.
– Надеюсь, рекомендательные письма – при тебе?
Такой глупости от вроде бы неглупого генерала Жора явно не ожидал.
– ??? – переспросил он.
Кобылевский игриво покрутил пальцами в воздухе.
– Ну, или что-нибудь в этом роде?
Жора хотел уже растеряться – но в последний момент передумал.
– Ну, разве что – это…
Его пальцы уже нащупали в кармане прощальную записку Ксени.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился командующий. После третьего – в присутствии Жоры – стакана, это сделать ему было уже значительно проще. – Сейчас поглядим, какой ты Жора!
Он развернул бумажку.
– Что такое?! Не может быть!
Чуркин моментально отработал начальником контрразведки: весь подался вперёд.
– Что, что такое, Ваше превосходительство?!
Он едва удерживался от того, чтобы не выхватить записку у командующего, или хотя бы не заглянуть ему через плечо – по картёжной привычке.
– Она! – Кобылевский взмахнул бумажкой над головой.
– Шифровка? – с надеждой в голосе подключился Чуркин.
– Да нет же – рука?
– Москвы?!
Чуркин всё ещё не терял надежды.
– Её рука! Я бы узнал её из тысяч! Да что там из тысяч – из миллионов!
Кобылевский припал губами к бумажке.
– Ксеня, милая Ксеня!
Чуркин как-то сразу утратил интерес к юноше: бурный восторг командующего только помогал ему в этом.
– Господа, если бы вы знали, какая это женщина! Какая это женщина! Богиня! Цирцея! Афродита! Какие руки! Какие ноги! Какая грудь! Какой круп!
Кобылевский едва ли не ревел от восторга. Коньяк, разумеется, тоже участвовал в этом – но не в такой степени.
– Круп-то какой, господа! А какая у неё п…
Кобылевский вовремя проглотил окончание слова – и продолжил его другим – уже печатным.
– … прелесть, что за женщина, господа!
Жора неожиданно почувствовал укол ревности. Прямо – в сердце: оказывается, его Ксеня была не только его и других, известных ему товарищей, но даже этого старого хрена! Но на место ревности тут же заступили мысли: на тему Ксениной «дыры». Она являлась всего лишь логическим продолжением её мозгов. Ведь и в постель Ксеня всегда ложилась только с нужными людьми. Выходит, прав старый пердун: что за женщина!
Кобылевский рысью подбежал к юноше.
– Так это – твоя тётка? – ткнул он в записку.
– Ну-у…
– А ты –