Технолог-метрдотель смолкла и тревожно покосилась. Кивнув на прощанье, он молча повернулся и заспешил прочь.
«Опять кипятиться в вагоне. К вечеру сварюсь, изжарюсь на таврической сковороде… Ладно, бывало и хуже. Застать бы связника, а то под вечер старик лыка не вяжет…»
Дотрусив до железнодорожных касс, занял очередь и слегка отдышался.
«Успею и на этот раз. Хорошо, что позвонил ей сразу, и осталось время в запасе. Всё, похоронил себя прежнего в последний раз, больше мы с ней не увидимся. Правильно остерегалась, вон как грузилы зыркали. Перешерстят отель и посадят на твоё место смазливую гапку. Спасибо, и на том, что не сдала. А черт с ними, инвойсами, я же этот канал организовывал и на мне всё держалось. Не нравится что-то Мутнову, пускай сам рулит на Hond’е в Казачью Лопань…»
Расплатившись гривнами, зажал в ладони билет Залiзнiцы на поезд «Днiпропетровск – Воронцiвск» и, проскочив удушливую вокзальную духоту, заспешил на перрон. Часы пробили полдень, и в звоне курантов утонул голос дежурной, сообщившей предупреждение метеослужбы о резком ухудшении погоды и волнении на море.
Вспомнились вдруг из далёких семидесятых «Окна», гремевшие в дальнем Подмосковье и разогнанные в 72-м. Бобину старую с записью на магнитной плёнке типа А-2 прослушал в ДК «Текстильщик» один-единственный раз тридцать лет назад. «“Я думаю о чем-то, и оттого не сплю… Девчонка, девчо-онка, тебя я не люблю…” К вечеру буду у моря!.. Правильно сделал, что не взял с собой мобильник, а то сидел бы сейчас в другом вагоне, и везли бы меня в Беспеку, прямиком в Кiев через Днiпр-Славутiч…»
В дымчатой зыбке тепловоз тянул по ссохшимся рельсам тряский переполненный состав. Хлынувшая с неба солнечная лавина растирала жаркие занавески, которые, казалось, вот-вот затлеют. За окном расстилалась нескончаемая равнина, овеянная ветрами с уже недалекого Азовского моря. Сквозь замызганное стекло проплывали заколоченные хаты, развалившиеся мазанки, заброшенные коровники, поросшие ковылем кладбища с торчащими из сухостоя надолбами обелисков. Подсолнечник и зерновые были уже собраны и опустевшие поля располосовали линейки проржавелой ботвы. Битва за урожай оставила после себя усеянное лунками марсианское пространство.
«Martian landscape[21]… Как-то неудачно у них там всё вышло, в UFO. Были два брата, талантливых гитариста, один в UFO, другой в Scorpions. Шенкеры, кажись. И до 79-го, пока “Скорпионы” не пропихнули в хит-парады винил Love driver, гремело “ЮФО”. Альбом их 76-го года великолепный, No heavy petting, переписывали друг у друга, взахлёб слушали потрясные хард-рок-баллады. А потом что-то случилось, то ли “тарелки неопознанные” поразбивались, то ли вокалист спился. Ясно, что Микаэль Шенкер играет лучше придурковатого братца, Руди, или как его там, забыл… Это Фил Муг заломался у микрофонной стойки. Завалились тогда в бывший Союз, сразу после развала, наярились в Питер и прямиком на гала-шоу. Вокалист-НЛО-навт взял ноту “ля”, спрыгнул в зал к девочкам-марсианкам и сломал ногу… А продюсер у них в 76-м был опытнейший,