В ушах зазвучали вопли исколотого трезубцами гарного мускулистого парубка:
Це Запорiжжя, це Украiна!!!..
А не якась iнша краiна!!!..
Вокруг, взбивая шлёпанцами песок, дёргались ошалевшие от незалежности растатуированные топлесс грудастые девки, размахивающие купальными принадлежностями. А он гадал, как не оскоромиться в этом содоме, беспрестанно утирал щёки и нос от разлетавшихся слюней, капелек сладковатого пота и вдыхал с отвращением настоянную на горилке-медовухе отрыжку.
– …И-я-я не сдамс’а бэз боя!!!.. – ревел спятивший от жары и ненависти вокалист, тыкая микрофоном куда-то в сторону Москвы, рвал и топтал российский триколор, а непокрытые с утра пляжные шлюхи визжали от восторга и зашвыривали на сцену последние уже не нужные тряпки.
«Текстура по кайфу. Фе́мен-потаскухи лижутся. Группа Mazepa Luminozo[13] вступила в последний этап своего падения… Мазепа-рок для лесбиянок…»
Исхитрился тогда снять всё это безобразие на мобильник и передал jpg-файлы Мутнову, а тот без промедления выложил их на сайте движения. Через полчаса Нагибалов выступил от имени общественного политсовета движения. Велиречавое заявление прокрутили через «Подорожное радио», а отрывок втиснули в новостной блок федерального радиоканала «Маяк» в прайм-тайм. Назавтра российский МИД отбомбил Банковую вулiцу[14] нотой протеста, так что с канцелярии президента Хрющенко штукатурка посыпалась.
С мобильником с тех пор ездить зарёкся: кто-то перехватил сообщение, прислал mms с угрозами на мове… Трубку тут же выкинул и возвращался домой через Сумы. Мутнов потом срезал премию наполовину, мол, посеял казённый реквизит…
Всё никак не удавалось заснуть. В дремотной, тряской, загустелой темноте поезд «Москва – Запорожье» проследовал через Воронеж и после тягостной остановки покатил к госгранице.
Шлёпанья колёс о рельсовые стыки постепенно затихали. Пассажиров обветшавшего состава ожидали чужие пограничники и таможенники на пропускном пункте «Казачья Лопань».
«Свои-то зеленопогонники в Белгороде прокачали быстро. Наркокурьер?.. Не похож, ну и хрен с ним, с заикой-недоумком, русская эта оппозиция или малороссийская громада, какая разница, всё равно позавчерашний, проезжай… Наше поколение списали в тираж самым первым ещё двадцать лет назад за то, что дольше всех будем помнить страну, которой уже никогда не будет. Да и остались от нас одни хорунжие и мутновы. – И в ушах застучал недельной давности крик куратора, разодравший noki’евскую трубку. – “Забраковали твои инвойсы на Бутовской