В себе Мехес не сомневался ни секунды, хотя дерзновение его было весьма одиозным, и он это знал. Но полвека он носил внутри зерно, зароненное в тот день, когда узрел город людей; теперь это зерно проросло, он понял, что тоже один из избранных, а возможно – единственно подлинный избранный.
Однако было здесь ещё кое-что: Мехес не злился на Маркуса потому, что терзался чувством вины. И не из-за ситуации с Хуго. Мехес, видя мягкость и сомнения друга, не открыл ему всего, не посвятил полностью в свои планы. Мысленно он сотни раз просил у него прощения и говорил, обращаясь к его образу, что это не обман, а просто и так слишком много риска. Если вдруг Маркус решит занять другую позицию, лучше ему не владеть лишней информацией. Был момент, когда Мехес хотел оставить друга, освободить его, но потом понял, что без союзника нельзя. К тому же Маркус действительно хочет видеть мир таким же, каким хочет его видеть Мехес, и было бы неправильно самовольно прогонять его и говорить: «Эта дорога только моя, а ты ступай во-о-он на ту, там не так тяжело и опасно. Я твой друг, я забочусь о тебе, как считаю нужным, просишь ты того или сопротивляешься». Хочет быть рядом, пусть будет. Отвернётся… Мехес старался об этом не думать.
Спеша остаться в одиночестве, он едва не бегом помчался к себе и почувствовал некоторое успокоение, только замкнув двери на ключ. «Нервы на пределе, надо расслабиться». Мехес снял жилет, расстегнул верхние пуговицы на рубашке и сел за письменный стол, намереваясь заняться делами, которые требовали его внимания как члена Совета, а заодно отвлечься. И тут на столе, прямо перед собой он увидел свиток, перевязанный оранжевой лентой. Среди всех вещей и бумаг он выглядел странно и отрешённо. Как одинокий маг, дремлющий в лодке, покачивающийся на закатных волнах посреди Океана четырёх элементов. Со смешанным чувством тревоги и интереса Мехес стянул ленту и развернул жёсткую, хрустящую бумагу. «Ты плохой актёр». Три слова сковали его холодом, будто порыв февральского ветра. Он перечитал их несколько раз, так, словно ожидал, что буквы сейчас запляшут и сложатся в другое предложение. Но они были неподвижны. «Плохой актёр… – прошептал Мехес без выражения. – Ещё посмотрим, Лаакан». Отложил свиток в сторону и, запустив пальцы в свои каштановые кудри, опёрся локтями о стол.
Глава одиннадцатая
Идти пришлось дольше, чем говорила Лиа – вместо двух дней они тащились по холмам целых четыре. «Одна я добралась бы за два», – сказала она как-то, когда Тодор заметил это. На что получила ответ: «Ну и вали». Далее последовала перепалка, в которой