Когда я выходил из его кабинета, то чувствовал себя постаревшим лет на двадцать. Мне никогда не нравился образ надутого и покрашенного в веселенькие тона презерватива на ниточке после того, как его прокололи, однако, на сей раз именно он и стоял у меня перед глазами…
Глава шестая
Вернувшись к себе в номер, я первым делом решил напиться, благо у меня в услужении еще пребывали два джонниных братца – номер пять и номер шесть, но пригубив стакан, отставил его, сам не зная, почему. Быть может, потому, что мне предстояло осмыслить сказанное профессором, хотя в этом случае напиться следовало тем более.
От тяжких раздумий временно спас меня Антип. Постучав в дверь и получив приглашение войти, он с порога еще спросил:
– Ну, что – были у профессора?
– Были, – ответил я, доставая второй стакан.
– И как…?
– Да никак, – сказал я, наливая. – Посоветовал нажраться, а мне что-то не хочется. А еще попросил исполнить для него «Portreit of Jenny» – вот эту, если забыли…
Я сел за инструмент и пунктирно обозначил тему.
– Говорит, что она о девушке-эльфе.
И в следующие несколько минут рассказал ему коротко о нашей встрече. Гость мой откашлялся и сказал:
– Все будет хорошо, Тимофей Бенедиктович. Диагноз поставлен, лечение назначено – скоро будете совсем другим человеком.
– Минуточку, – остановил его я. – Каким это другим человеком? Я кого-нибудь просил об этом? И почему вы обращаетесь со мной, как с больным – диагноз, лечение?
– Да я это так образно выразился! – попытался было оправдаться Деревянко. – Чего вас лечить – вас танком не собьешь.
– Нет, подождите! – не унимался я. – Перчатников собрался избавить меня от чувства лжевины. Он профессор чего – химии? Или это у него кличка такая в вашей банде?
– Он довольно известный психоаналитик, и…
– А звание у него какое – полковник медицинской службы Франции?
Антип покачал головой и произнес, глядя мне прямо в глаза:
– А вы говорите, что вас не надо лечить. Собственно, вы-то сами чего хотите?
– Я хочу, чтобы мне прекратили морочить голову! – выкрикнул я. – Тридцать лет я оплакивал Агнешку, а теперь у меня спрашивают, уверен ли я в том, что ее нет в живых? Это с одной стороны, а с другой – не я ли тот самый варненский душитель, который удовлетворяет женщин путем их умерщвления?
Деревянко, покрутив в руке стакан, поставил его на стол, ни сделав и глотка. Он был напряжен и мрачен, будто я своими невоздержанными выкриками сильно обидел его. Впрочем, он тотчас понял, что не с той ноги ступил и, расслабив мышцы лица, сказал:
– Надо