Она была теперь "Веселой" Хюррем, фавориткой Султана. Но под этой маской веселья, под этой новой одеждой, скрывалась Александра из Рогатина, с раненым сердцем и стальной волей. Она выжила в степи, на рынке, среди новичков. Теперь ей предстояло выжить в самой золотой клетке, под самым пристальным взглядом.
Восхождение началось. И каждый шаг вверх обещал быть тяжелее предыдущего.
Глава 2: Радость Султана. Первые Подарки.
Жизнь в покоях "одъ-алик" была несравнимо лучше, чем в общих казармах ачеми. У Хюррем была своя комната, пусть и небольшая, но дающая уединение, которого так не хватало в первые недели. Рядом была Гюльнихаль – тихая, исполнительная, постепенно становящаяся не просто служанкой, но и единственным человеком в этом враждебном мире, которому Хюррем могла хоть немного доверять. Гюльнихаль смотрела на нее с преданностью, смешанной с тревогой за ее судьбу, и это было ценно.
Ежедневная рутина Хюррем теперь включала не только продолжение обучения – язык, чтение, письмо, основы религии, но и выполнение поручений госпожи Азизе, которые носили скорее управленческий характер. Она помогала распределять работу среди младших служанок, следила за чистотой в определенных частях коридоров, участвовала в подготовке к визитам важных гостей Гарема. Эти обязанности давали ей возможность видеть больше, слышать больше и понимать сложную механику дворцовой жизни.
Но самым важным было одно – Султан продолжал посылать за ней. Не каждую ночь, чтобы не нарушать полностью установленный порядок – хотя и этот порядок вскоре пошатнется, но достаточно часто, чтобы ее имя – Хюррем – стало самым обсуждаемым в Гареме. Каждая такая ночь была триумфом и вызовом.
В "хас оде" Хюррем не просто исполняла роль наложницы. Она была "Хюррем". Она позволяла себе смеяться – тем самым, непривычным смехом, который покорил Сулеймана. Она говорила с ним – не только отвечая на вопросы, но и делясь своими мыслями осторожно, выбирая темы и слова, слушая его рассказы о походах, о справедливости, о мире. Она видела, как усталость покидает его лицо, когда он слушал ее живую речь, как в его глазах вспыхивает интерес, когда она задавала вопросы, отличающиеся от шаблонных.
Сулейман находил в ней нечто, чего ему не хватало. Отдушину от бремени власти, собеседницу, чей ум был достаточно острым, чтобы увлечь его, и чья искренность, или мастерская имитация искренности, была бальзамом для души правителя, окруженного льстецами и просителями. Его "Радость". Он видел в ней не просто тело, но и душу, которая, казалось, понимала его одиночество.
Он начал дарить ей подарки. Сначала – тонкий шелковый платок с вышивкой, затем – серебряный браслет с простым узором. Подарки приносил евнух, иногда лично Кызылар Ага, и их вручение сопровождалось церемонией, которую видели и слышали другие обитательницы Гарема.
– Это от нашего Падишаха, – объявлял евнух громким, бесстрастным голосом, вручая сверток Гюльнихаль, которая замирала от почтения