Шагая за ним, Хюррем чувствовала, как напряжение нарастает. Коридоры еще были полупусты, но попадавшиеся навстречу служанки и евнухи останавливались, их глаза расширялись. Шепот следовал за ней, как тень.
"Это она?" "Рыжая?" "Говорят, Султан провел с ней всю ночь…"
Она держала голову прямо, как ее учили, но периферийным зрением видела эти взгляды. Они были полны любопытства, осуждения, и, что самое страшное, зависти. Теперь она не просто одна из многих. Она была отмечена. И эта отметка делала ее мишенью.
Ее привели не в классную комнату или рабочее помещение, а к небольшой, но уютной комнате. Дверь открылась, и она увидела внутри знакомое лицо – Гюльнихаль.
Гюльнихаль стояла у окна, ее лицо было бледным, а глаза покрасневшими от слез. Увидев Хюррем, она ахнула и низко поклонилась.
– Хюррем-хатун! – выдохнула она.
– Гюльнихаль? – Хюррем была удивлена.
Белый евнух, который привел ее, произнес: – Гюльнихаль отныне назначена вашей личной служанкой, Хюррем-хатун. Госпожа Азизе распорядилась подготовить эту комнату для вас. Это ваши покои.
Шок. Радость. Тревога. Все смешалось в душе Хюррем. У нее теперь своя комната. Своя служанка. И эта служанка – Гюльнихаль, единственная душа, которая проявила к ней хоть какую-то доброту в первые дни плена.
Евнух, выполнив свою миссию, откланялся. Хюррем вошла в комнату. Она была проста, но чиста и опрятна. Кровать, сундук, маленький столик, ковер на полу. Это был целый мир по сравнению с общими спальнями.
Гюльнихаль стояла, сжимая руки, не смея поднять глаз.
– Я… я так рада за вас, Хюррем-хатун, – прошептала она. – Но…
– Но? – Хюррем подошла к ней и осторожно коснулась ее плеча.
– Но… теперь все будут вам завидовать. Это опасно.
Хюррем вздохнула. Гюльнихаль была права. В ее глазах она увидела отражение того, что только что почувствовала в коридорах. Зависть в Гареме была ядом.
– Я знаю, Гюльнихаль, – тихо сказала Хюррем. – Но я не просила этого. Я просто… выжила. И мне повезло.
– Это больше, чем везение, Хюррем-хатун. Султан… говорят, он никогда раньше не проводил с наложницей всю ночь в первый раз, – с придыханием сказала Гюльнихаль.
Это известие поразило Хюррем. Неужели это было так необычно? Значит, ее положение было еще более уникальным, чем она думала. И еще более опасным.
Дверь снова открылась, и на этот раз вошла госпожа Азизе. Ее суровое лицо не выражало эмоций, но взгляд был острым и оценивающим.
– Хюррем, – произнесла она, осматривая комнату, затем – Хюррем. – Ты получила благосклонность Падишаха. Это большая честь и большая ответственность. Отныне ты "одъ-алик". Твои обязанности меняются. Ты больше не будешь выполнять черную работу. Ты будешь учиться управлению, этикету высшего уровня, будешь готовиться к возможному посещению покоев Валиде