– Мало! – сказала себе Жанна Филатова. Страна требовала 400 тысяч тонн морской капусты ежегодно, и Приморье, честно говоря, не справлялось. В маточных цехах, где водорослевые слоевища проводят первый год своей жизни, то и дело гибли целые колонии молодых водорослей – без определённой причины: чернели и гнили. Посадочно-выростной субстрат разлагался, унося в море тонкие желеобразные обрывки, и приходилось начинать всё с нуля, с заготовки маточных слоевищ, что можно было сделать только в короткий период с сентября по октябрь.
А теперь ещё и это… Финансирование нового строительства идёт с перебоями, и, если сейчас Маковский завалит срок сдачи «Анива-8», министерство урежет бюджет процентов на пятнадцать. Даже если потом продать Маковского в рабство японцам, то это и близко не восполнит потери. Морское хозяйство Филатовой было сложным: ведь, чтобы получить искомые 2000 тонн от одного купола, требовалось содержать в порядке десять гектар рассады, сорок – отдать маточному цеху, и ещё сорок – под саму плантацию. Первый год все станции работали вхолостую, и только к концу второго года давали урожай. Каждый новый купол был риском. Каждый из них имел уникальную конструкцию. Каждый служил экспериментальной площадкой для подводных строителей – и источником головной боли для руководства.
Проект ЭКС. Подводный купол «Анива-8», 27 мая 2048 года. 08:57
– Да что за чёрт? – инженер Черепичный, как шутили девчонки из ИИ-отдела, «парень столичный», еле успел ухватиться за пластиковое ребро купола. Пальцы ощутили равномерную, сильную дрожь, которой в теории и на практике быть не должно: «Аниву-8» прочно заякорили ещё с месяц назад, и теперь она практически вросла в грунт. Черепичный сам разрабатывал конструкцию силовых электромагнитных якорей с автономными моторами с магнитомягким статором – такие якоря безупречно работали в условиях Марса, на ледяных колониях Энцелада, их не выбивали из трещин даже гейзерные струи, поскольку зачаточный интеллект якоря позволял ему смещаться в сторону наибольшего сопротивления в заданном радиусе миграции. Грубо говоря, якорь успевал «убежать» до того, как планета начнёт плеваться паром и камнями. Эту особенность решили использовать и на Земле, в сейсмически нестабильных зонах, вроде Курил, Камчатки, Сахалина. Якоря Черепичного-Мальцева-Чертковой держали Большой Сахалинский мост, высотные здания Корсакова и Южно-Сахалинска, новых городов Мичурина, Ладожска-Новгородского и Старого Экополиса. Потому абсолютно невероятно было движение этих самых якорей. Нет, они могли двигаться, примерно со скоростью черепахи – и в радиусе до 100 метров. Сейчас же, насколько мог судить Черепичный, купол куда-то «убегал» со всех ног, со скоростью примерно километров 20 в час