– Не забудь добрую одежду Аю собрать – поедем в Татарки…
– Мне с вами?
– Нет, тут дело большое, обговорим в мужиках. Коли всё сладится, они все сами приедут прощаться. Тогда наревётесь.
– Значит…
– Да. Им в степь: Арслан-апа теперь князь, повыше Пронских – Ряполовских, почти вровень с Велим Рязанским.
– Застолье здесь готовим?
– Непременно, но тут уж…
– Да хоть сей час явись, пока по Гущам идут, столы застелим, первую закуску поставим – пока распробуют, уже и пир накрыт. Ну, спи!
– И ещё… Сходите, приберите в терему, занесите, что надо… Печи протопите… Помянем, посидим…
– Гуща, всё сделаю – поправлю. Отставь думу – утро вечера мудренее. Спи: за ночь всё в голове утрясётся…
…………………….
Выехали утром по первой выти, не по дню принаряженные: в шапках с кистями, сапогах с напуском, поверх кафтанов епанчи-летники – пока собирались уже взопрели: солнце накатывало жарой. Гуща, Севрюк, Сом, Лют на конях в доброй сбруе – и на игручем маштачке Айка, одетый под боярского сынка покрытый мохнатым колпаком. Сидел как в креслице в высоком немецком седле с держащей поясницу охватистой задней лукой.
Дрыгал ножонками, натягивал и отпускал поводья, покрикивал:
– Но!…
– Не балуй!…
– В намёт!…
Впрочем, маштачёк игрался не хуже хозяина: частил копытцами, вдруг с ровного бега переходил на щёпотный, бочком перед мордами рослых хозяйских жеребцов. Оба были счастливы распахнувшейся свободе.
Только бдительный глаз заметил бы, что поводья мальца-ездока не взнузданы, а прячутся с шлеи под наперсник, а конь и всадник вольны друг от друга; с удил же ещё одна шлея уходит вперёд под руку Гущи…
– Ну-ну, будет вам – иногда одёргивал тот; так, для порядка. Значительно суровей косил глазом вбок на шалунов его могучий, под тяжёлого всадника в броне, жеребец, при случайных сближениях норовивший толкнуть, а то и ухватить зубами расшалившегося маштачка.
На полпути встречь на лесную прогалину выехал Арслан-бек воевода, а за ним по чину в сопровождение Акбарс-батыр и Жеребок – только давно уже тем прозвищем не поминаемый. Развернулся, в силу вошёл широкоплечим цветущим мужчиной: кудрявая головушка, мягкая бородушка; теперь уважительно называемый сторонними Жеребцом.
Гуща об одну руку и щека в щеку обнялся с Арслан-беком, ладонь в ладонь хлопнул с Акбарс-батыром и Жеребком…
…И звонкий голосок разнёс тишину и чин!…
– Исэнмесез абзый! Сезнен эшелез кебек!!!/Здравствуй дядя! Как твои дела!/
– …Исэнме, каделе!/Здравствуй, дорогой/ – ,ошеломлённый и тронутый до повлажнения глаз, ответил Арслан-бек; смеялся и тёр глаза Акбарс; улыбаясь, кланялся Жеребок.
Гуща, обернувшись, притянул за плечи Аюшку,
– Умница, молодец…
Маштачок