– Вот-вот… – подхватил Лют – Надо, Иваныч, за Аюшку браться – опоздаем, шатуном станет.
– Что так?
– Силой он растёт не по дням… Тут ребятишки игрались, наши с Гостилками и как вышло, разодрались…
– Кто-что, не поймёшь, но набежали на…
– Вот-вот, набежали! – опять Постя – Детка с Хивриными близнецами гуляла, показывала, что и где… Сами по себе – ни к кому не вязались…
– Постя, не встревай, дай Люту досказать – веско остановил Севрюк.
– Ну, толкнули или как ненароком одного – шлёпнулся, заголосил, а Ай… Ухватил с перегиба, вскинул над собой и ахнул оземь, так что тому дыхание пересёк – кровь изо рта пошла
– Да он как… – взъярился Гуща.
– Ты постой, он-то в чём виноват? Тот мальца задел – он вспылил не безделкой. Но смотри: Айке только в феврале третий год миновал, а тому полных пять! И чуть до смерти не убил… Сила пухнет непомерная – в тебя…
– И если вовремя не осторожить, сам по незнанию беду накличет – подытожил Гуща – учить надо, как себя держать, и в стремя ставить…
– Вот-вот – , согласно закивали мужики.
Постя взвилась:
– Дитя малое, только-только на ноги встало, а вы…
– Постя, остынь – ,погладил ладонью по плечу – Дело говорите: на такую силу сызмальства укорот ставят. Как тот малец?
– Отошёл, отдышался – , сказал Севрюк – Я присмотрел, отвёз. Отец в детях боярских, сначала в злобу вошёл – да как узнал, что это Гущин сынок, да в 3-х летах, сам же заговорил: мальцы дерутся – любятся… Но смотри: своевольство при такой силище без укорота поднимется – Беда!
– А коли подхватить, поправить, то и в тебя пойдёт – переймёт, помощником в делах и владении станет – продолжил Лют.
– Нет мужики, выше, дальше – как бы станется мне при его стремени ходить…
– Ну, вот и ладушки – а тебе забота. Время не упусти – закончил Севрюк…
…И ещё что-то промолчал – ладно, потом наедине скажет..
Когда ушли, спросил примолкнувшую Постю :
– Ты чего взвилась, не согласна? Навет?
– Нет, так и есть… Только вот глядит Ханум с небушка, а за её дитя никто слова доброго не скажет… А так да! Идём как-то в Никольщине, а там барчуки псов своих на бродячую собачонку притравливают; та жмётся, скулит – псы ярятся, барчуки ржут… Рванулся – я одной рукой его держу, другой рот зажимаю: рычит страшное что-то… – После смотрю, а у меня на запястье синяки от его ручонки… Я тогда тебе не сказала.
– Надо учить, остепенять – уже и припоздали…
– И не всё так: я ему синяки ткнула: весь день ходил около меня,, тёрся-ласкался, вину замаливал – понимание есть…
– Это после, а сталось бы что…
– Так барчуки-идолы, как бродяжку псами травить?
– Это да…
…Но как тут по справедливости мера?
…Сам-то каков?…
– Гуща, ещё есть…
– Понял, что-то нехорошее.
– Надо