– Я не позволю, – произнесла София, едва сдерживая слёзы, – чтобы ты, Ганс, превратил поминки Максимилиана в цирковое представление!
Во взглядах гостей было презрение. Я говорил Марии-Луизе, что буду лишним. Что мне не место в этом доме, рядом с этими людьми. И кажется, что я ошибся на счет того, что нерушимая граница стены дала трещину.
– Простите, – всё, что смог сказать, встав из-за стола.
***
– Ганс! – голос Марии-Луизы прозвучал за моей спиной, словно тонкая нить, пытающаяся удержать меня. Но я не обернулся.
Я шел вперед, шаг за шагом, к своей комнате, к тому, что осталось от меня в этом доме. Фотографии, кубки, пыльные воспоминания – всё, что могло стать моим спасательным кругом в этом море равнодушия. – Ганс, постой! – ее голос дрогнул.
– Я говорил тебе, что здесь я буду лишним, – вырвалось у меня, хрипло и резко.
Я ворвался в комнату, словно ураган, сметающий все на своем пути. Мария-Луиза замерла на пороге, будто не решаясь переступить черту. Ее глаза, полные печали, смотрели на меня, но я не мог позволить себе остановиться. Я рылся в ящиках, швыряя вещи в поисках портфеля или хоть чего-то, что могло бы стать вместилищем для моего прошлого.
– Ганс, мы все на грани, – ее голос был мягким, как шелк, но я знал, что это лишь маска, прикрывающая усталость и раздражение. – Не злись…
Но как не злиться? Я был чужим здесь. Они терпели меня только из уважения к Максимилиану, а теперь, когда его не было, я стал никем. Пустым местом.
Я нашел старую спортивную сумку, потрепанную временем, и начал бросать в нее все, что попадалось под руку. Фотографии, кубки, мелочи, которые когда-то что-то значили. Некоторые вещи с глухим стуком падали на паркет, другие исчезали в сумке, словно поглощаемые бездной. Спиной я чувствовал ее взгляд, тяжелый и печальный, будто она видела, как я разрушаю последние мосты между нами.
Удивительно. Как быстро все рушится. Как легко превратить жизнь в хаос, когда ты больше не веришь в то, что что-то имеет значение.
– Теодор заслужил это, – ее голос снова донесся до меня, но на этот раз в нем была нотка отчаяния. – Ему не следовало давить на тебя.
– Ты пришла защищать его?
– Нет, – твердо ответила Лу и наконец-то перешагнула порог комнаты. – Я никого не защищаю, Ганс. Я просто хочу, чтобы…
Я обернулся и встретился с Лу взглядом. Что она хотела от меня? Чтобы я остался? Терпел все нападки со стороны тех, к кому я пытался до сегодняшнего дня хранить хоть капельку уважения?
– Что ты хочешь?
– Чтобы всё было как раньше.
– Не будет как раньше, Лу. И ты это знаешь.
Сводная замолчала. Я не смог долго смотреть в ее глаза, потому что знал, что поддамся ей. Соглашусь не со всеми ее словами, но отчасти все равно ей уступлю.
А я этого не хотел. С меня хватит быть грушей для битья и жилеткой для слез. Продолжил собирать вещи, как ни в чем не бывало.
– Ганс…
– Что еще, Лу? – ответ был наполнен злостью, но я не специально.
Мне правда сейчас