– Ослушания даже от сына не потерплю. Ежели временем свободным обладаешь, то я ему найду применение. С завтрашнего дня удвою твое обучение…
– Обучение? – Иван затаил дыхание.
– Да, обучение, – Ратибор наконец поднял на него глаза. – Будущий князь не должен быть невеждой. Грамоту и прочее будешь изучать, да как вести государственные дела.
Иван с облегчением вздохнул, он-то уж невесть чего подумал. Стараясь скрыть улыбку, он в знак согласия кивнул отцу. Решив, что разговор окончен, Иван собрался уходить и уже развернулся.
– Я еще не закончил, – остановил его Ратибор. – Ты простодушно полагаешь, что я не знаю о твоих вылазках и встречах с Яробором?
– Не лишай меня этого, отец.
– В твоем возрасте я легко держался на коне без посторонней помощи. Ты распустился, и посему Яробор получил приказ заняться тобой, дабы в следующий раз мне не пришлось за тебя краснеть.
Ком встал в горле у Ивана. Казалось бы, получил желаемое, но радости при этом не испытал.
– И к тебе будет приставлена охрана. Одному больше за пределы города ни ногой.
– Но, отец, я могу и сам…
– Молчать! – Ратибор вскинул ладонь вверх и грозно смотрел на сына.
Сзади отворилась дверь. Прошествовав мимо Ивана, Ермолай отвесил поклон ему и следующий, глубже, Ратибору.
– Государь, если вы заняты, – Ермолай скосил глаза на Ивана, – я подожду снаружи.
– Нет надобности.
Тут однозначно разговор был окончен, и Иван поплелся из гридницы.
– Вести пришли от Доброслава. Желает с вами повидаться, – услышал он за спиной голос Ермолая, прикрывая дверь.
Постояв немного в сенях, пытаясь успокоиться, он решил проведать Искру. День клонился к вечеру, а значит, она должна быть уже на месте. Но прежде он решил заскочить на поварню и прихватить с собой пирожков и яблок.
Иван оказался прав, лошадь стояла, как обычно, в своем деннике в конце конюшни. Внутри находилось несколько дружинников, возвращавших коней на место. Они не без интереса поглядывали на княжича, но тот делал вид, что их не замечает. Он зашел к Искре и, взяв со стены уздечку, надел ей на морду, и повел наружу.
Иван привязал лошадь, основательно почистил ее, а затем принялся гребнем расчесывать гриву. Искра уже не так волновалась, как раньше, и не била нервно копытом. Она иногда отвлекалась, когда он держал в зубах пирожок, и тянулась к его лицу, тогда он предлагал ей взамен яблоки. Пока Иван ее расчесывал, то раз за разом вспоминал разговор с отцом. До него только стал доходить смысл его слов. Если с обучением у Яробора в присутствии третьего лица он мог смириться, то с посещением Погребального холма – нет. Даже представить было тяжко, как он сидит там, грустит и любуется видами, а рядом присутствует при этом какой-то дружинник. Хорошо было в одиночестве сидеть