Обильно получилось застолье – рыбное да мясное. Зато хлеба – в обрез, да и то сухари. Хозяйки заботливые, снаряжая мужей в поход, насушили. Ну и бочонок с княжеской ладьи – это уж как водится. Первые чарки гостям и князю, потом пошла братина* по кругу раз, другой, третий…кто-то уже и песню затянул, остальные – кто подхватил, а кто и носом заклевал. Тех, заклевавших, сразу стали в шалаши уводить, какая-то толкотня началась, незаметно и князь с гостями в шатер скрылся. За столом из щитов совсем мало дружинников осталось, да и те еле языками ворочали.
С недалекой лесной опушки все это было хорошо видно, тем более, если привычно глазам высматривать. Рослый пожилой воин в меховой безрукавке, кожаных наручах, с секирой в руке и второй – такой же рослый, но тонкий в кости, в меховом плаще из шкурок крота на голое тело, лежали и внимательно наблюдали. После того, как костры один за другим погасли, кроме одного в центре, и вечерняя заря вот-вот должна была превратиться в утреннюю, человек в меховом плаще сделал своему напарнику знак – уходим. Не треснул ни один сучок, не колыхнулась нигде трава, когда они отползали за деревья. Там поднялись на ноги.
– Что, почему мы должны уходить? Русь спит, почти все пьяны, самое время напоить их кровью наше оружие, – тихо, но внятно произнес воин с секирой.
– Неужели ты не видишь, что это ловушка? Разве не заметно было, как вроде пьяные русичи ползком выбирались из шалашей и окружили свой лагерь. Да, спят, но с оружием, в доспехах и по очереди. А их вожди, думаю, вовсе не спят. Ты зря погубил бы своих и так немногих воинов, вождь. Уводи их на восход, туда эта русь и галаты не пойдут. В этот раз не пойдут. Бегите на реку на восходе и по ней плывите в Онегу, предупредите других вождей – русь идет.
– А ты?
– А я вас лесом обгоню, но сперва нагоню на них страх.
Вождь кивнул, вскинул секиру на плечо и скользнул в лесные сумерки. То там, то тут как бы из ниоткуда появлялись воины в безрукавках, в доспехах из шкур лося, со щитами и копьями. Так же безшумно, как и вождь, они уходили вглубь леса.
Человек в меховом плаще терпеливо выждал некоторое время, затем вытащил из кустарника большой как щит бубен и деревянную колотушку в руку длиной. Начал тихонько постукивать в бубен, казалось, в ритм бьющегося сердца. Очень медленно бубен набирал громкость, и вдруг зарокотал так, что испуганно вспорхнули птицы. Несколько ударов в том же ритме – и вдруг пропуск удара, а вместо него из глотки человека вырвался оглушительный звук, нечеловеческой силы и громкости. От него, казалось, вздрогнули даже лес и озеро…но не русичи, сразу вскочившие на ноги и сбившиеся в строй. Звук, казалось, исходил отовсюду, но кто-то опытный, не иначе ведун, выстроил стену щитов так, что копья смотрели в ту сторону, где находился источник звука.
Человек не стал ничего ждать, не стал медлить, свистнул громко, и через несколько мгновений перед ним из зарослей вымахнул громадный лось с седлом на спине, подогнул ноги, опустившись