Кто знал, что такая победа, как новейший исторический эксперимент, состоится в начале двадцатого века именно в России. Михаил Скобелев это не просто предвидел. Он знал и хотел предотвратить. Так же, как хотел предотвратить участие России в двух самых кровопролитных мировых войнах. И это знание убило его.
По прошествии времени Скобелев понял, что Европа не отвечает ему взаимностью, скорее, его здесь явно не любят. Более того, он ощутил, что Европа боится и не любит все русское, а самих русичей просто терпит, как терпят неудобных и опасных соседей. Пришла пора покидать пансион. Михаил Скобелев возвращался в Россию после растянувшихся на век четырех лет обучения в Париже.
Из Парижа он уезжал не один. Вместе с ним в дальнюю дорогу засобирался сам директор пансиона, господин Жирарде, который неожиданно для аристократического Парижа решил посвятить оставшуюся жизнь воспитаннику. Дело в том, что у Скобелева уже в подростковом возрасте сформировалось удивительная, яркая способность внушения своих мыслей близким по духу людям, передачи им своего понимания смысла жизни. Он непостижимым образом передавал близким свои страстные устремления, свое видение мира и людей. Эти близкие могли быть людьми других сословий, национальностей, даже иностранцами, прежде малознакомыми. Окружающие довольно быстро делились на тех, кто воспринимал его мысли и идеи, становился таким же страстным их сторонником, и на тех, кто отторгал эти идеи с ненавистью и завистью. Причем последние принадлежали, как правило, к правящим элитам и несли на себе печать эгоистичного до маразма аристократизма и полное неприятие миссионерской сути Михаила, его глубочайшей уверенности в милосердии, великодушии, трудолюбии и таланте русского народа, способного изменить мир, сделать его справедливым и честным. Эта наивная уверенность кого-то потрясала, а кого-то доводила до остервенелой злости.
Со временем эта способность Скобелева развивалась и приносила удивительные результаты. Мир вокруг него словно раскололся. Огромное количество почитателей готовы были идти за своим кумиром как угодно далеко. Другие, принадлежавшие в основном к правящей элите, страстно его возненавидели и готовы были к любым подлостям, чтобы убрать его с политического поля.
Более всего недоброжелателей бесило то, что Михаил Скобелев в задушевных беседах, публичных спорах, да и во всех своих жизненных планах описывал и развивал особое восприятие русского народа и его миссии. Он считал, что русские люди намного лучше, умнее, сильнее, милосерднее, чем их представляют. Он всегда превозносил русский менталитет.