– Спасибо.
Обомлев, я распахнул глаза, однако Алекс отстранился и поковылял в дом. Всё произошло так быстро, что я даже засомневался, случилось ли это на самом деле.
Но мне стало тепло и хорошо, как никогда раньше.
Спустя час я уже сидел в гостиной, дремля в кресле. Сон был неспокойным: я словно застрял в несвязном бреду, не в силах разобраться, где сон, а где реальность. От этого состояния мне было плохо даже физически.
Алекс сидел на ковре у дивана и кропотливо занимался установкой струн. Его усердное сопение доносилось до меня даже сквозь сон. Но вдруг он умолк. Озадаченный, я открыл глаза и протянул к нему руку, дотрагиваясь до плеча.
– Закончил? – спросил я.
Алекс не отозвался. Он как-то странно кашлянул, а затем неестественно выгнулся, заставляя меня замереть от страха. Он вскинул голову, и два совершенно пустых, налившихся тёмной кровью глаза воззрились на меня. Чёрные жилы тянулись по всему его лицу, будто слёзы, а на губах застыла улыбка. Я знал этот взгляд. Так смотрели только заражённые.
В ужасе я закричал изо всех сил и проснулся. Алекс, настоящий Алекс, сидел на том же месте, что и его жуткая копия из сна. Только этот Алекс смотрел с непониманием своими совершенно обычными серыми глазами.
– Кошмар? – простодушно поинтересовался он.
Я откинулся в кресле, прикрывая лицо ладонью. Меня всё ещё немного трясло.
– Как гитара?
– Пришлось повозиться, но оно того стоит.
Алекс продемонстрировал мне натянутые на грифе струны. Раньше эта гитара принадлежала одному из близнецов, Чарли. Он играл довольно посредственно, да и редко, предпочитая хвастаться своими умениями. Но в детстве я всё равно завидовал ему.
– Такая приятная, – Алекс провёл ладонью по изгибу корпуса. – Будто создана для меня!
Я скептично приподнял бровь.
– Ты играть-то хоть умеешь?
– Вот ещё! – надулся мальчик. – Я же говорил, что умею.
– Ты много что говорил.
Алекс показал мне язык и вернулся к гитаре. Провёл по струнам, вслушиваясь в звук, и немного покрутил колки (это слово я тоже узнал от Алекса).
– Ещё чуть-чуть, зануда.
– Я всё ещё жду. Не должны же мои старания пропасть даром.
Он взглянул на моё лицо, останавливаясь на щеке.
– Поверить не могу, что ты выбрался в город из-за струн. Сильно же ты, должно быть, любишь музыку. Ну, или меня.
– Уж точно не тебя.
Алекс рассмеялся.
– Я и не претендую, – он положил корпус гитары на бедро. – Дрался с заражёнными?
Я дотронулся до царапины, морщась. После долгой обработки антисептиком щека ныла так сильно, что хотелось ударить себя калиткой.
– Ерунда.
– Не скромничай.
– Нет,