2. Мизгирь
Осень 7021 от сотворения мира
Снег таял на волосах.
– Чего встал? – худой, как скелет, служилый натужно откашлялся и глухо прибавил: – Пошевеливайся, вырь.
В воздухе витал смог, дышать становилось всё труднее. Мизгирь отвёл взгляд от сожжённой деревни и зашагал следом. Подмётки сапог зашаркали по грязи. Над головой не смолкало карканье ворон.
Мизгирь недовольно молчал. Он устал от размышлений. Устал от происходящего. Хотелось закрыть глаза, стереть рукой увиденное. Вернуться в прошлое. Оказаться в книгохранилище Хвальницкого монастыря, в строгой тишине.
На несколько мгновений Мизгирь погрузился в воспоминания. Шелест пергамента, аккуратные письмена. Ледяная выверенность слов. Прямые указания, не требующие самостоятельного выбора.
Мизгирь ненавидел делать выбор. Но выбор нужно было делать каждый день. Каждый чёртов день. И он постоянно делал его неправильно.
Двое служилых провели его вдоль кладбища, следуя по короткой дороге. Снег облеплял золотистые и бурые листья, клонил ветви. Мизгирь кожей ощущал повисшее в воздухе напряжение, но никто из конвойных не спешил его прогонять. Каждый знал, что это бессмысленно.
Они подошли к старой церкви, окружённой кленовой рощей. Шпиль немой колокольни врезался в грозовое небо, затянутое свинцовыми облаками. Стены церкви поросли плющом. Красные вьюны цеплялись за каменную кладку, скрывали мутные оконца.
На паперти дежурил караульный. Как и двое служилых, конвоировавших Мизгиря, мужик вынашивал бедную одежду – низкую обувь и стёганый длиннополый кафтан со стоячим воротником. На коленях у караульного лежал плотницкий топор, завёрнутый в крапивную тряпицу.
Мизгирь догадывался, что отряд состоял из ополченцев и действовал на отдельном направлении. Вероятно, целью этих несчастных служило отвлечение внимания вражеской армии.
По крайней мере до тех пор, пока они не ступили на эти болота.
Караульный с бугристым лицом смерил Мизгиря взглядом, в котором читалось бесконечное отвращение: «Тебя нам только тут не хватало, выродок».
– Ну и что это?
Один из двух служилых, высокий и тощий, кашлявший всю дорогу, вполголоса ответил:
– Отгадай с трёх раз, курья твоя башка.
В дыхании служилого отчётливо слышались свист и одышка. Мизгирь подозревал у него серьёзную болезнь лёгких. Однако вмешиваться не собирался и стоял молча, устало потирая кулаком глаз. Им вдруг овладело странное безразличие.
– Мать твою раз так! – караульный сплюнул через щель выбитого верхнего зуба и злодейски усмехнулся. – Скорей уж вестники Благой Веры подхватят меня на своих крыльях и вознесут к небу, чем я стану твои загадки разгадывать. Говори яснее, Прохор.
Служивый, которого караульный назвал Прохором, снова кашлянул.
– Сдался ты вестникам, как прошлогодний снег.
– Ах,