– Тогда я тоже останусь! – голос мальчишки сорвался жалким писком. – Останусь и во что бы то ни стало… стану защищать тебя, господин.
– Не глупи, – Виктор коснулся пальцем щеки и с удивлением заметил, что кожа мокрая от слёз. – Тебе нужно бежать вместе с остальными.
– Почему тогда ты не бежишь, господин? – Федка зло сцепил зубы, стараясь не разреветься. – Разве этих несчастных не убьют вместе с тобой?
Виктор огляделся. Их окружала кровь, пропитавшая солому. Кровь, вытекающая из клочьев плоти. Он уже давно перестал узнавать живых людей в вывернутых кишках, раздроблённых костях и отрубленных конечностях. Для него они были действием, ремеслом.
Обязательством.
– Ты не можешь умереть, господин, – повторил Федка. – В прошлый раз ты спас моего брата. А ведь все уже решили, что он не жилец. Поэтому, если с братом снова что случится… или уже случилось там, в бою. Только ты его спасти сумеешь, господин. Я-то точно знаю.
Виктор хотел было ответить, но не смог. Язык во рту иссох, обратившись в сухую щепку.
– Опомнись, господин лекарь, – в тёмных глазах мальчишки Виктор видел своё мутное отражение. – Ума тебе не занимать, так сам домекни – уходить надобно! В подземном кладбище ходы есть. Я сам слышал. По ним уйти сможем. Ну? Господин лекарь?
Кто-то ещё пытался вывести раненых, тянул искалеченных за плечи, согнувшись телом – волочил. Большинство насельников бежали очертя голову.
Виктор сделал шаг. Второй шаг, третий – неровные закоптелые стены пещеры расступились. Свет, льющийся с неба, рухнувший на голову – ослепил, заставил сделать порывистый вдох.
Дым окутал склон холма под монастырём. Обозные телеги, фургоны и шалаши, объятые пламенем, сминались, рушились, как детские игрушки. Огонь пожирал тюки сена, заготовленные для лошадей. Пылала крыша монастырской бани.
В устроенном при монастыре военном лагере творился хаос. Кочевники, прорвав боевые ограждения, мчались на лошадях сквозь дымовую завесу, вминая бегущих людей копытами в грязь.
Чёрный дым расползался по воздуху, охватывал удушливыми волнами.
– Под часовней! – закричал на бегу Федка. – Кладбище, оно под часовней! Наверх! Вон там!
Виктор вытянул шею, вглядываясь на вершину холма. В свете полуденного солнца мерцал купол церкви. Возможно, единственный путь на спасение. Иначе от кочевников было не скрыться. Вокруг скита лежала плоская выжженная степь.
Опомниться Виктор не успел. Свистящая стрела прорезала воздух и вонзилась, выбивая искры, в кольчугу бегущего рядом с ним ратника. Ратник повалился набок, успел согнуть колено. Застыл, хватаясь одной рукой за древко стрелы, торчащей из груди. Лицо его исказилось в проявлении ужаса.
Свист. Новая стрела угодила ратнику в голову, между челюстью и гортанью.
– Ура-ага! – в буре мчащихся голосов Виктор разобрал слова на языке Изумха. Прежде ему и в голову не могло прийти испытать свои знания на столь губительной практике. – Убивай! Семена, что гниют в земле! Срубай голову Сеятелю! Срубай!
Из общего