– Давно никто не хаживал, а тут третий человек за последние годы пожаловал. Куда путь держишь? Иль заплутала? Смотрю снегоходы знакомые, ничай, у сестры моей младшей гостила. Заходи в избу, в ногах правды нету. Сегодня ты гостья, завтра разговоры говорить будем.
Накормила, напоила, спать возле окна положила. Только солнышко коснулось первыми лучами земли, как бабушка встала, на стол собирает, ухватом по чугункам брякает. Встала и Немила.
– В рукомойник свежей воды налей, да рукотер у занавески повесь.
Воды из кадки ковшиком в рукомойник налила. Взяла со стула рукотер, к занавеске подошла, а из-за занавески увидела горшок знакомый. «Значит братья здесь были, а почему горшочек оставили?» Но спрашивать не стала. Умылись, сели за стол. Рассказала девушка, зачем пришла и что ей Авдотью найти надобно, а бабушка ей и говорит:
– Сейчас паводок большой, где-нибудь на холме застрянешь, поживи у меня день-другой. Бабка Авдотья никого не принимает, да и совсем стара стала, руки не держат, ноги еле передвигает, слаба на слух и зрение, чем помочь сможет? Даже не представляю.
– Бабушка, вы только дорогу покажите, а там сама решу, что делать.
– У нас хлеб никто просто так не ест, даже кот Борис на охоту ходит, глухарей приносит. Лежит у меня в сундуке полотно, на него узоры вышить надо.
Только они поели, со стола посуду убрали, как та из сундука достала полотно льняное.
– Вот вышей мне такой узор, чтобы день с ночью встречались и в лесу птички пели, и ручей журчал. Вот тебе нитки, пяльцы и иголки разные, только эту иглу не смей брать.
Вспомнила Немила, что у неё в сумке дорожной мелок лежит, достала, смотрит, что старуха куда-то ушла и давай по льну рисовать, мелок еле видный след оставляет. Села шить, какую иглу не возьмёт, та и тупая. Сидела, мучилась, все руки даже через напёрсток истыкала, да и взяла ту иглу, что старуха брать запретила. Вдруг откуда ни возьмись старуха перед ней стоит.
– Я тебе что говорила? Вот за то, что ослушалась меня, будешь до осени жить и картины вышивать.
Закручинилась девушка, взмолилась, а та и слушать не хочет. Хочет девушка иголку положить, а она словно приклеилась к ней. День шьёт, другой, днём у окошка, то возле лучины, уже и на третий день зорька красная народилась. Увидела, как первый луч коснулся земли, взмолилась.
– Зорька красная, солнце ясное, беда у меня приключилась, ослушалась, взяла иглу, что нельзя было, терпеть до зимы здесь буду, а дома тятенька хворает, на глазах тает.
И вдруг иглы коснулся лучик света, пробежался и стал солнечным зайчиком.
– Это не беда! А за красное солнышко спасибо, поможем в беде.
И так ловко нырять в полотне меж волокон стал, что узор красивый и живой. Поклонилась до земли солнышку, поблагодарила красное. Так день прошёл, луна взошла, освещая всё серебром. Девушка и к ней обратилась:
– Луна серебра, беда у меня приключилась, ослушалась, взяла иглу, что нельзя было, терпеть до зимы