Пересохшая земля с упоением впитывала в себя крупные дождевые капли, стараясь вдоволь напиться. Ликующих из-за разыгравшейся непогоды было великое множество, но существовали и те, кто был совсем этому не рад.
Маленькая курчавая головка виднелась из окна второго этажа большого кирпичного дома. Обладательница симпатичных кудряшек до плеч с интересом и одновременно страхом наблюдала за тем, как хлещет дождь, и молния безжалостно вспарывает небо. Она вздрагивала от каждого удара грома, и ее маленькое сердечко сильно билось в груди. После очередной вспышки девочка тихо вскрикнула и спешно забралась в кровать, накрываясь одеялом с головой. Ее дыхание было частым и тяжелым.
Закрыв глаза, ребенок высунул нос из-под одеяла. Девочка почти засыпала, хотя должна была спать уже давно, после сказки на ночь, прочитанной мамой. Но истошный вопль, раздавшийся в доме, заставил ее в испуге распахнуть глаза, что уперлись в темноту потолка.
Схватив плюшевого светло-голубого игрушечного зайца, что грелся под боком, она спрыгнула с постели. До ее ушей доносились какие-то звуки, но разобрать их девочка не могла. Грохот, шаги, голоса – все смешалось в неприятную для слуха какофонию.
– Убирайся, не трогай его! – голос мамы не был похож на тот, которым она убаюкивала дочку каждую ночь. Искаженный от боли и отчаяния, страха и ужаса – он был малышке незнаком.
Робкими шагами ребенок приближался к дверям детской комнаты, и когда маленькие ножки ступили на лестницу за ее пределами, ничего нельзя было вернуть назад.
– Мамочка? – девочка почти преодолела лестницу, держась ручонками за белоснежные деревянные перила.
Детские пальчики разжались и отпустили перила в тот самый момент, когда острое холодное лезвие вонзилось в чужую трепещущую плоть. Округлившимися черными глазами девочка безотрывно смотрела, как багрово-красное кровавое пятно стремительно расползается по светло-серой футболке ее отца, и почти не шевелилась, прижимая к себе игрушку. То, что она сейчас видела, навсегда изменило ее судьбу.
– Кристалл! Кристалл! – голос мамы хрипел и прерывался, то становясь ближе, то тут же отдаляясь. Кристалл все еще стояла на лестнице, заворожено наблюдая, как на пол падает одна-единственная спичка, брошенная незнакомцем, чей нож еще покоился в груди ее бездыханного отца. Крики матери уже почти не слышались – Кристалл сильно заложило уши. Она бросила игрушку и приложила к ним ладошки, крепко прижимая.
Кристалл плакала и звала маму, неосознанно приближаясь к вспыхнувшему ковру, от которого с невероятной скоростью распространялось пламя, касаясь всего вокруг себя. Она слышала ее голос, слышала,