– Ну и дурочка я! – вскричала она. – Уже и поверила, уже и пожалела. У него, видите ли, деньги текут сквозь пальцы. Рассказывайте кому другому, мой дорогой! Сейчас ведь все мужчины считают денежки не хуже ростовщиков. Разоряются лишь немногие олухи – тщеславные мальчишки да иногда сластолюбивые старички. Вы же – очень хладнокровны, серьезны и, уж конечно, очень сильны.
– Но не с вами, – прошептал Ноэль.
– Довольно! Оставьте меня наконец в покое, вы ведь прекрасно знаете, что делаете. У вас ведь вместо сердца двойное зеро, как на рулетке в Хомбурге [3]. Заполучив меня, вы сказали себе: «Я буду платить за любовь как таковую». И слово свое вы сдержали. Такое помещение капитала не хуже любого другого; каждый имеет свою выгоду. Вы способны на любые безумства по твердой цене – четыре тысячи франков в месяц. А если выйдет дороже, хотя бы на двадцать су, вы заберете под мышку сердце и шляпу и отправитесь туда, где вам не придется переплачивать.
– Верно, – холодно ответил адвокат, – считать я умею, и это весьма полезно. Я точно знаю, куда и как идут мои деньги.
– В самом деле? – с издевкой спросила Жюльетта.
– Да, и могу рассказать вам, дорогая моя. Поначалу вы были не слишком требовательны. Но аппетит приходит во время еды. Вам захотелось роскоши, и вы ее получили: у вас есть квартира, прекрасная обстановка, невообразимые туалеты – я не отказывал вам ни в чем. Вы захотели иметь карету и лошадь – пожалуйста. Я не говорю уже о тысяче ваших прихотей. Не считаю ни этой китайской комнаты, ни двух дюжин браслетов. Все вместе стоило четыреста тысяч франков.
– Вы уверены?
– Как человек, у которого они были, а теперь нет.
– Ровно четыреста тысяч? Без сантимов?
– Ровно.
– Ну а если я представлю вам счет, мой друг, то вы еще останетесь мне должны.
Горничная, которая принесла чай, прервала этот любовный дуэт, коему предшествовала уже не одна репетиция. При виде Шарлотты адвокат замолчал. Жюльетта хранила молчание ради любовника, у нее не было секретов от Шарлотты, которая служила ей уже три года и которой она охотно прощала все, даже красавца любовника, обходившегося довольно дорого.
Г-жа Жюльетта Шаффур была парижанкой. Она родилась в 1839 году где-то на Монмартре от неизвестного отца. Все ее детство представляло череду равно неистовых ласк и взбучек. Питалась она скверно – одними конфетами да подпорченными фруктами, но ее желудку ничто не могло повредить. В двенадцать лет была она худа как щепка, зелена, как незрелое яблоко, и порочна, как все обитательницы Сен-Лазара [4], вместе взятые. Г-н Прюдом [5] сказал бы, что эта юная особа начисто лишена нравственных начал.
У нее не было ни малейшего представления об этом абстрактном понятии. Она полагала, что весь мир состоит из порядочных людей, живущих, как ее