Жюльетта отступила и шаловливо погрозила Ноэлю пальчиком.
– Значит, ты так-таки ничего мне не скажешь?
– Сегодня нет. Скоро, – отвечал адвокат, смешавшись под взглядом любовницы.
– Вечно какие-то тайны! – воскликнула Жюльетта, раздосадованная, что ее нежность оказалась бессильна.
– Клянусь, это в последний раз.
– Ноэль, голубчик, – снова, уже серьезно, принялась убеждать молодая женщина, – ты что-то от меня скрываешь. Ты же знаешь, я тебя насквозь вижу, последнее время ты сам не свой. Ты очень переменился.
– Клянусь тебе…
– Не нужно клясться, все равно не поверю. Только предупреждаю: никаких фокусов, я сумею за себя постоять.
Адвокат явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Да ведь дело может и не выгореть, – пробормотал он.
– Хватит! – прервала его Жюльетта. – Все будет по-твоему, обещаю. А теперь, сударь, поцелуйте меня, я собираюсь лечь.
Не успел Ноэль уйти, как Шарлотта уже сидела на диване подле хозяйки. Останься адвокат за дверью, он услышал бы, как Жюльетта говорит:
– Нет, я решительно не намерена больше его терпеть. До чего несносен! Ах, если бы он не нагонял на меня такого страху, я бросила бы его. Но он способен меня убить!
Горничная пыталась защищать Ноэля, но тщетно: молодая женщина, ничего не слушая, продолжала:
– Почему я так редко его вижу, что он затевает? С какой стати он исчез на целую неделю? Это подозрительно. Уж не собрался ли он случаем жениться? Ах, если бы знать! Ты опостылел мне, мой милый, и в одно прекрасное утро я тебя брошу, но не потерплю, чтобы ты оставил меня первый. Неужели он женится? Этого я не вынесу. Нужно бы разведать…
Однако Ноэль не подслушивал за дверью. Он выскочил на Провансальскую улицу, добрался до дому и вошел тем же путем, что и выходил, – через бывший каретный сарай. Не пробыл он у себя в кабинете и пяти минут, как в дверь постучали.
– Сударь, – послышался голос прислуги, – сударь, отзовитесь, во имя неба!
Ноэль открыл дверь и раздраженно воскликнул:
– Ну что там еще?!
– Сударь, – проговорила служанка, заливаясь слезами, – я стучалась уже три раза, а вы все не отвечаете. Пойдемте, умоляю вас. Боюсь, госпожа умирает.
Адвокат поспешил вслед за служанкой в комнату г-жи Жерди. Больная так страшно переменилась, что он содрогнулся.
Накрытая одеялами, она тряслась в лихорадке, лицо ее сделалось таким бледным, словно в жилах у нее не осталось ни капли крови; глаза, горевшие мрачным огнем, казалось, подернулись тонкою пленкой. Распущенные волосы обрамляли лицо и спускались на плечи, отчего