Выслушав историю ратника, Ланс отъехал в сторону с помертвевшим лицом. Заметивший это Бел, догнал его и поинтересовался, что случилось.
– Это ведь я убил этих людей, – голос дрожал от переполнявших парня чувств. – Кабы я не оживил камень, никто бы не погиб!
– Магия – дрянная штука, – помолчав, сказал рыцарь. – Всякий раз, как сталкивался с какой-нибудь волшбой, приключалось что-то недоброе и гибли люди. Потому и не радовало меня ваше увлечение этой книжонкой с заклятьями… Но как бы ни противно было мне колдовство, в произошедшем винить вас не могу. И вы того не делайте.
– Но я же…
– Оживили камень с дозволения графа, – не дал договорить Им-Трайнис. – Его сиятельство – властитель здешних земель, и раз он решил, что тому быть, то к ответу призвать его посилен один лишь король. Вы же – не более, чем меч в руке графа… Не по душе мне произошедшее, скрывать не стану. Мыслю, уж лучше изничтожить колдовство вчистую, а не бороться с ним другим колдовством. Да только выбора у нас особо не было, пожалуй. Сделали вы то, что могли. И не совсем уж зря: проклятый туман больше не грозит приграничью. Живущим в Нивореде и Фумине нет нужды бросать дома и бежать, полагаясь на судьбу… А что ратники погибли, так сами виновны. Их оставили за чудовищем приглядывать, а они, позабыв службу, разомлели у костра, как пастухи какие-нибудь. Приграничье такого не прощает. Не будь твари – подобных остолопов кочевники вырезать могли. Или ещё что произошло бы.
Ланс слушал с опущенной головой. Когда Бел закончил, взглянул на него с отчаянием:
– Но даже так – это была моя идея! И убрав одну угрозу, я, вопреки долгу воителя братства, создал иную!
– Так придумайте, как её извести, господин Он-Рейм, – спокойно сказал Им-Трайнис. – Коли назвались воителем – берите клинок и разите, а не страдайте, точно влюблённый трубадур.
Молодой человек вскинулся, на его бледных щеках заалели пятна прилившей крови. Резко ударив лошадь ногами, он ускакал прочь.
В течение дня воины перепробовали множество способов прикончить чудовище. Медленно двигавшуюся тварь пытались сжечь, накормить ядом и раскалёнными углями, забить камнями. Но исполненному злобы страшилищу всё было нипочём. Тяжеловесный монстр не желал подыхать, а вновь и вновь неуклюже кидался на приближавшихся людей.
Когда все средства были исчерпаны, рыцари устроили совет.
– Неужто эта мерзость бессмертна, подобно богам?! – в ярости воскликнул Ап-Ворнел. – Мы перепробовали все, а она и не думает подыхать!
– Не кощунствуйте, господин Ап-Ворнел, – строго промолвил Нал-Даллет. – Негоже уподоблять порождение колдовства нашим небесным владыкам.
И без того раздражённый пограничник зло ощерился, кидая руку на эфес меча:
– Ужель решили вы, что вправе указывать мне, что делать, а что нет?
Рыцарь графа открыл рот для сурового ответа, но между ссорящимися