С родными братьями красного партизана покончено, а дяде Илье, их племяннику, что называется, подфартило в 1937 году.
Страшное время! Одного брата замучили за пособничество нарождающейся Советской власти её враги. Двух других уже окрепшая Советская власть уничтожала как лютых врагов.
Из этой же деревни Мунозеро всё в том же далеком печальном 1937 году был осужден и расстрелян Лумбин Павел Яковлевич 1896 года рождения – муж другой моей родной тётки по отцовской линии. Расстрелян старший брат моего отца – Карпин Алексей Ильич (1907 г.р.).
Всего в деревне Мунозеро до 1937 года проживало 186 человек, из которых 126 – мужского пола. Половина из них, как указывает статистика, старики и дети. Выходит, осталось шестьдесят три мужика. В августе-октябре 1937 года двадцать шесть из них расстреляны. Более сорока процентов мужчин, что называется, «кровь с молоком», уложили «свои» пули. Из них один не карел и неместный. Во времена, когда жив был дядька, таких цифр исследователи не публиковали, но это не означало, что Илья Николаевич Артуков, мой родной дядя, не знал об этом. Всё происходило на его глазах.
Задолго до перестроечных лет в очередной День Победы пьяненький дядька на кухне своей квартиры тряс потрёпанной записной книжкой, вычитывая из неё чьи-то фамилии, и грозился написать книгу о пережитом. Я верил: обязательно напишет. Когда же в 2002-м я вернулся домой из долгого странствия по необъятной Родине – ни дядьки, ни обещанной книги, ни записей.
Из его бесконечных рассказов лишь один эпизод осел в моей памяти. Во время войны дядя служил в диверсионном отряде, так как знал финский язык. Зимой их группу самолётом на парашютах забросили в тыл к финнам. Сбрасывали на замерзшее лесное озеро. Группа собралась в условном месте. Не досчитались командира. Стали искать. Он лежал на середине озера с не раскрывшимся за спиной парашютом. Бойцы не поверили своим глазам: твёрдый лед почти на десять метров отбросил мягкое человеческое тело от места падения. Удар вогнал голову командира в грудную клетку. Порученное задание группа выполнила.
Многое из своей военной биографии Илья Николаевич скорее всего не имел права раскрывать, а если про что и говорил, все это пролетало сквозь мои глупые молодые уши. Вряд ли я теперь узнаю то, о чём мог бы знать. Никогда уже не услышу характерное покряхтывание родного добряка, достойно прожившего непростую жизнь.
Шведский камень
⠀
Странную я видел картину.
Середина мая… Солнечный день… Скорбная похоронная процессия медленно вползает по дороге на мост через реку Суну. Грузовик с откинутым