– Ай, мамочка моя… – протянул майор и растерянно заскреб в затылке. – А нам что делать?
– А вы поступаете в это… как его?… распоряжение Рауля Мадеро, президентова брата… Теперь под его началом будете, и скажи спасибо, что не под концом.
– А если мы не желаем?
– А не желаете – валите домой, к свиньям своим… Заметь, я не сказал «к свиньям собачьим». Тебе тоже выплатят сколько-то, мы ведь за это бились, верно?
– А революция-то, сеньор полковник?
Вилья полуобернулся и взглянул на здание таможни.
– По словам господ, которые там сидят, революция уже совершилась. И они уже видят себя в столице. По всему судя, теперь, когда Сьюдад-Хуарес взят, старику Порфирио скоро крышка. И теперь все изменится. Так они говорят, хотя я лично особых перемен пока не наблюдаю.
Гарса понуро покачал головой. Шляпу он снял, и на ярком солнце шрам вдоль щеки казался глубже. Потом майор с опаской взглянул на Сармьенто:
– Индеец тоже остается?
– Нет, со мной поедет. Охранять будет.
– А я, сеньор полковник?
Сказано было так безнадежно и горестно, что Вилья ободряюще улыбнулся:
– В самом скором времени – все, что тебе заблагорассудится, но пока, в настоящую минуту, продолжаешь выполнять приказы. Не можем же мы все разом взять и отвалить.
– Послушай, Панчо…
– Ну что еще, дружище? И брось ты этот похоронный тон.
Мартин не пропустил мимо ушей ни внезапный переход на «ты», ни неуставное обращение по имени, а не по званию. Хеновево Гарса еще ниже опустил голову, разглядывая свои запыленные сапоги. Было видно, что ему трудно выговорить то, что он произнес:
– Мы ведь с тобой вместе хрен знает сколько времени… С тех пор, как поступили в руралес в Сьерра-Асуль, так ведь?
– Так, Хено, все так.
– Прежде, чем ввязались в нынешние дела… Когда нас называли просто бандитами…
– Истинная правда. И что с того?
Майор больше не проронил ни звука. Он по-прежнему созерцал носки сапог, и лицо у него было страдальческое. Вилья обхватил его за плечи, крепко обнял. Дон Франсиско Мадеро, сказал он, человек порядочный. Но кое-чего не видит.
– Чересчур он добросердечен. Понимаешь, брат, о чем я? Если я уйду, разве можно оставить его одного в когтях Ороско и прочего воронья? Среди этих ненасытных стервятников? Надо, чтобы рядом с ним были хорошие люди, надежные люди. Испытанные революционеры навроде тебя.
– Сармьенто же ты забираешь с собой?
– Забираю, потому что тебе доверяю больше, чем этому головорезу, который без моего пригляда свернет не на ту дорожку и пойдет крошить не тех, кого надо. Пока он рядом, я за ним присмотрю. – Он мрачно улыбнулся индейцу. – И потом, у нас обоих есть одно незаконченное дельце.
Вилья, словно собственные слова напомнили ему о Мартине, внимательно посмотрел на него. Оглядел с ног до головы, и улыбка его стала злорадной.
– Кстати,