или больше 2 R [= радиус – wp], т.е. что мы живем в псевдосферическом или сферическом пространстве). Откуда берется это бесспорное различие между геометрическими аксиомами и законами природы? Я объясняю его эмпирически из того, что последние всегда являются причинно-следственными отношениями, которые в опыте почти никогда не даны сами по себе, четко отделенные от всего остального, а только в запутанной множественности больших временно-последовательных комплексов. Поэтому здесь всегда возникает вопрос, правильно ли мы интерпретируем post hoc [последовательно – wp] как propter hoc [поэтому – wp], действительно ли при такой интерпретации мы постигаем предполагаемые внутренние отношения между вещами и процессами, способны ли мы учесть все случайные причины и способствующие факторы с причитающимся им значением и, с другой стороны, способны ли мы чисто вычленить действительную причину и следствие из запутанных комплексов. Возможны тысячи ошибок, новый опыт и более точные эксперименты могут научить нас лучше, и поэтому это чувство доказательности, это чувство невозможности сделать что-либо другое не может возникнуть нигде в эмпирических науках. Геометрические аксиомы совсем другие: здесь самые простые мыслимые отношения, никакой причинной связи, никакой последовательности, никакой множественности отношений, из которых сначала надо было бы вычленить решающие, никаких качественных различий, а только чисто количественные, простые отношения пространственного сопоставления, которые можно легко не заметить.
Неудивительно, если один случай применим ко всем! Нет никаких причин, по которым то, что испытывает человек в одной части пространства, должно быть иным в другой! Пространство есть пространство, везде, насколько можно видеть, с одними и теми же свойствами. И в расчет берется только пространство, никаких других условий, которые могли бы повлиять на результат, которые могли бы сформировать его в одну сторону здесь и в другую сторону там. В этих условиях ощущение общей обоснованности, возникающее в геометрических аксиомах на основе частного случая, на самом деле гораздо менее эффективно, чем его отсутствие.
Это разделение чувства общей обоснованности – не психологическое, а эпистемологическое, «трансцендентальное». Речь идет не о его возникновении у индивида, а о том объективном основании, логико-объективной предпосылке, из которой или при которой только и может оно возникнуть. И этим основанием или предпосылкой является чрезвычайно большая простота, ясность, единообразие рассматриваемых отношений, которые не допускают даже мысли о том, что они могут быть иными.
Настоящий вопрос в ощущении всеобщей достоверности состоит не в том, обладает ли пространство везде одинаковыми свойствами, а в том, действительно ли мы в отдельных случаях распознаем природу, свойства и законы пространства, которые везде одинаковы, и правильно ли мы выражаем
