чувстве доказательства: из него выводятся определенные законы организации психики. Можно приводить различные аргументы в пользу этого убеждения, но в конечном счете и они черпают свою убедительную силу исключительно из логического чувства доказательства. Для меня само собой разумеется, что мышление переходит в бытие (реальность) постольку, поскольку в нем (или в ней) не может быть невозможности мышления. Но никто не может этого доказать, никто не может непосредственно пережить и постичь невозможность существования таких мыслительных невозможностей в самом бытии. Тогда наше мышление должно было бы стать самим бытием, чтобы свободно позиционировать бытие. Эта самоочевидность опять-таки есть не что иное, как другое название логического чувства доказательства. А последнее никогда не может ничего сказать непосредственно о самом бытии, а только о том, как мы должны мыслить (или смотреть) на бытие. В материальном плане я полностью согласен с Либманом в том, что аналитические принципы мышления в формальной логике, как и аксиомы чистой теории величин (арифметики и алгебры), являются априорными, т.е. отсылающими к неким высшим интеллектуальным законам и вытекающими из них. Основанием познания для последних является смысл доказательства, связанный с этими принципами и аксиомами: из него, как из следствия, выводится неизвестная причина (реальное основание). Общим для формальной логики и чистой теории величин является то, что они не содержат никаких материальных знаний об объектах, существующих вне нашего мышления. Логика устанавливает нормы, которым обязательно должно соответствовать наше мышление, если оно способно передавать реальное знание. Чистая теория величин имеет дело с самодельными понятиями, которые она может формировать только на основе материала, предоставляемого опытом, но так, что она вольна использовать его по своему усмотрению и включает в понятия только то, что она может и должна использовать. Эти понятия, которые, таким образом, в отличие от понятий опыта, допускают исчерпывающее, совершенно однозначное определение, он затем комбинирует самым многообразным образом по законам, изначально заложенным в нашей интеллектуальной организации. И в той мере, в какой объективный мир опыта соответствует этим свободно сформированным понятиям, т.е. применим к нему, результаты чистой теории величин также должны быть действительны во всем их объеме для объектов и процессов мира опыта. Если отдельный опыт подводится как частный случай под общую теорему чистой теории величин, то сразу же возникает логическое чувство доказательства, которое заставляет нас твердо убедиться в том, что последнее обязательно должно относиться и к первому. В отличие от логики и чистой теории величин, евклидова геометрия непосредственно связана с получением материального знания об объекте, существующем исключительно вне мысли, а именно о пространстве опыта и его
