На лице Вогта отразилась борьба противоречий.
– Отвечай, – жестко приказала Наёмница.
Вогт медленно, неохотно кивнул.
– Говори!
– Не в такой формулировке. Мы в обители никогда не произносим это слово.
– Чего? Мы не в твоей сраной обители! – отрезала Наёмница. – Да и нет ее больше, вашей обители. Монашки помёрли, служба закончена.
Вогт нахмурился.
– И что за это слово такое? А, – догадалась Наёмница. – «Умереть». Вы не произносите слово «умереть».
– В слове «умереть» нет ничего ужасного. Это естественное завершение жизни. Никто не способен жить вечно. Да и едва ли кто-то хотел бы.
– Ну, значит тогда «убить».
– А вот это неестественное завершение жизни, – ответил Вогт, ежась как от холода. – То, чего вообще не должно происходить.
– Животные тоже убивают.
– Ради выживания, по необходимости. Люди делают это по-другому. Со злостью.
– Скажи – «нам нельзя убивать», – потребовала Наёмница. Кровь уже текла не так активно, но противно стекала по губам. Ощущать вкус жирных соленых капель было омерзительно.
Вогт молчал. Наёмница ввинчивалась в него взглядом до тех пор, пока он не сорвался:
– Я не могу! Да, теперь… теперь я нахожусь в другом месте. Но все еще не могу заставить себя.
– Какой вообще смысл запрещать слово? – разозлилась Наёмница.
– Потому что невозможность и неприятие слова порождают невозможность и неприятие действия.
– Да как же оно невозможно? – усомнилась Наёмница. – Еще как возможно. Вот возьму и сверну тебе шею. Молча.
– Если у тебя нет слова, чтобы обозначить действие, ты не сможешь даже задуматься о подобном поступке.
– Бредни это все, – отмахнулась Наёмница. – Это просто слово, и все. Ну, говори!
– Сказав слово, я обрету возможность совершить поступок.
– Ну, я не думаю, что ты немедленно ринешься рубить всех подряд. И потом, завтра мы сами будем мертвые и холодные.
– Хорошо, – сказал Вогт и замолчал.
– Ну-ну-ну, – поторопила Наёмница.
Он молчал.
– Давай, попытайся. Это совсем просто: «Нам нельзя никого убивать!»
– Нам… нельзя… никого… убивать, – неуверенно повторил Вогтоус, и зрачки у него стали огромными, как луны.
– Хорошо, – похвалила Наёмница, едва уловимо улыбаясь. – Но что все-таки произойдет, если мы…
Вогт побледнел.
– …нарушим это правило? – невинным тоном закончила Наёмница.
– Я… я не знаю, – пробормотал Вогт. – Однако абсолютно уверен: что-то по-настоящему ужасное, – затем он встряхнулся, улыбнулся и принял прежний беззаботный вид. – Какая разница. Мы в любом случае не станем этого делать.
– Но… – еще раз попыталась Наёмница.
Вогт не слушал ее, старательно дергая заведенными за спину руками.
– Когда они