Она засмеялась в локоть, немного двинув им торшер. Комары слетелись под другим углом. Я убила одного и растерла его по своей футболке.
– Майонез у рта вытри. И стол тоже.
– Да конечно! Разбежалась! На своей территории я и тебя имею право испачкать.
– Только попробуй.
Она улеглась на пол и опять подкатила кресло. Потом закинула на него ноги, а руки сунула под голову. Я подумала, что между нами рухнули все барьеры, сквозь которые мы часто не могли докричаться и постоянно не понимали друг друга. Она-то может и понимала. Она-то, наверное, понимала все на свете. Но я не она, не так ли?
Ия зевнула в потолок и коснулась комара самым кончиком ногтя. Он встрепенулся и куда-то от нее пожужжал.
– Не хочешь фотки проявить? Пока темно. Все-равно ведь не спим.
– Там же не отснятых полно.
– Ну и что. Делать нечего. А тебе показать обещала. Отрежем остаток и все.
– А так можно?
– Наверное.
Она поднялась и закатила кресло под крышку стола, в аккурат под растекшийся соус. Я привычно покачала головой – ну и ну! Она отпила из баночки «Dr. Pepper», перевела дух и приняла форму пятиконечной звезды, вытянув ноги-руки в разные стороны.
– Тащи уксус и ложку.
«И тазик», – чуть погодя добавила она, протягивая руки к фотоаппарату.
Когда я пришла с ложкой, уксусом и тазиком, наполненным водой, на ковре лежала приготовленная пленка и красный маркер.
– О, ты воды налила.
– А не надо было?
– Надо. Совсем забыла тебе сказать.
Она выключила торшер и нас мгновенно погрузило во тьму. Я представила ситуацию со стороны – за окном темно, все в округе спят и какие-то двое пытаются скрыть факт своего существования, схоронившись на полу маленькой темной комнатки. Но мир их по-прежнему видел, делая вид, что крепко спит, как и все, и что ему уж точно нет дела до кого-то там. Так родители делают вид, что не знают пристрастий своих детей к ночным посиделкам за книгами, а батарейки в их карманных фонариках все же кто-то меняет.
В темноте мы долго не просидели. Вскоре она включила верховой свет и вывернула из торшера лампочку. После взяла в руки маркер и стала раскрашивать стекло красным цветом. Смотря ей под руки я вспомнила, как будучи детьми мы с подружкой рисовали и вырезали бумажных кукол. Создавалось подобие интимной атмосферы, но уж точно не той, к которой привыкли все. Так в две руки читают книгу или вырезают снежинки, на ходу придумывая узоры. Единственное условие – тишина и неяркий свет. Я всегда любила наблюдать за чужими руками, в разы больше – когда те движутся неспешно и невнимательно, будто это руки, а не сам человек ушел в свои мысли. А может, и иначе – может, от человека оставались только руки, а сам он уходил далеко-далеко, что даже и разговор с ним начинать не хотелось.
Она докрасила лампочку и показала мне ее со всех сторон – пальцев маркер тоже коснулся. Мазки выглядели неравномерными, однако достаточно