Дальнейший, даже более тщательный осмотр рубашки и пальто не дал никаких дополнительных результатов. Стало понятно: преступники знали, где и что искать. Но если с золотом было всё более и менее ясно, то с письмом (так для себя назвал Игнат Тимофеевич клочок бумаги) оставалась загадка. Зачем грабителям письмо?!
«И фамилия редкая, интересная – Вайхомов… С Кавказа, что ли?!»
День клонился к закату. Нужно было время, чтобы всё обдумать, и Пятровский, положив в маленький бумажный пакетик частицы найденного золота для последующего исследования, добавил его к письму в портсигар и отправился к себе. Утро вечера мудренее…
Проснулся бывший титулярный советник от лёгкого толкания своего кота. Рыжий, то ли замёрзнув, то ли с голода, то ли оттого, что ему нужно выйти на улицу, аккуратно лапкой толкал своего хозяина. С годами Игнат Тимофеевич определил три причины такого поведения своего кота и каждый раз, когда с этим сталкивался, в упор смотрел на него и спрашивал:
– Гулять? Спасть? Есть?
На одном из этих слов кот облизывался, и тогда становилось понятно, что же он хочет на самом деле.
Так они и жили.
В этот раз кот намекнул на прогулку. Обычно для бывшего титулярного советника всё это заканчивалось сопровождением кота к парадной и открыванием двери, чтобы тот выскочил на улицу. Но сегодня он почему-то решил выйти с ним на улицу. Рыжий рванул к двери, но, увидев, что хозяин не уходит, а стоит в проёме, и даже больше! – вышел за ним, очень удивился и, глядя на него, решил не уходить далеко и тут же, возле дома, стал справлять свою кошачью нужду.
А Пятровский вышел лишь подышать и посмотреть на погоду. Вечером его пригласили на ежегодное заседание ветеранов судебных следователей, дабы подготовиться к ежегодному празднованию образования оных. В этот раз планировалось отметить тридцать первый год.
В прошлом, юбилейном, от празднования было решено отказаться вследствие невозможности прогнозирования последствий на подготовку и издание «Положения о губернских и уездных земских учреждениях 1890 г.»[3]. Тогда этот, как считали некоторые либералы, «контрУказ» свёл на нет все старания Александра II, и, в целях избежать возможных несогласий и протестов, праздник было решено перенести. А потом и отменить. Поэтому в этом, 1891 году его проведение планировали на широкую ногу.
Игнату Тимофеевичу не хотелось идти на это собрание. С каждым годом истинных ветеранов, его сверстников становилось всё меньше и меньше, а «молодёжь», выходившая на пенсию, уже была совсем не той, с которой Пятровский мог легко общаться.
У них были совсем другие интересы и взгляды на общество и жизнь в целом. Они взахлёб обсуждали путешествие цесаревича по Востоку.
– Вы слышали? Николай Александрович в конце января покинул Цейлон и отправился в Сингапур! – говорил один.
– Право, любезнейший! У вас устаревшие сведения! Он уже