А. П. Бестужев-Рюмин
В это же самое время Стокгольм едва не поддался на новое авантюрное предложение, поступившее от Турции. Порта предложила шведам погасить старые долги, наделанные ещё Карлом XII, и заключить наступательный союз против России. У шведов посла в Стамбуле не было, и все переговоры с турками, а вернее с принявшим ислам французом Клодом Бонневалем (он же Ахмед-паша), вели два юных шведа – А.Ю.Хёпкен (сын политика) и Карлсон, оказавшиеся в Турции с торговой миссией. А. Хорн расценил это предложение опасным и авантюрным и спустил дело на тормозах.
Реваншистские настроения «шляп» в значительной степени подогревались событиями, связанными с вступлением России в войну с Турцией. После решения вопроса о польском престолонаследии в свою пользу (1733—1735) Россия была вынуждена обратить внимание на наглые и беспрецедентные действия турецкого союзника – крымского хана, прошедшего со своей ордой через северокавказские территории России на войну с Персией. В результате в 1736 году началась дорогостоящая и не во всём успешная война с турками (1736—1739), в которой довольно неудачное участие приняла также и Австрия. Русско-турецкая война завершилась подписанием 18.09.1739 года весьма невыгодного для России в Белграде мира, «организованного» французским послом в Константинополе маркизом Луи С. Р.де Вильнёвом, который сводил на «нет» все завоевания русской армии в Крыму, на Дунае и в Молдавии. Подвела Австрия, нарушившая союзные обязательства перед Россией и вступившая с турками в сепаратные переговоры. «Судя по тогдашним обстоятельствам, наверное, полагать можно, что Россия одна в состоянии была с турками управиться», – пишет Э. Миних, – «если бы в том же году шведы, подущением Франции, не приготовились вступить в Финляндию…»
Когда началась русско-турецкая война, в которой на стороне России выступила Австрия, энтузиазм шведов поугас, и дело ограничилось заключением с Турцией торгового соглашения. Пример с Турцией показал, как накалились в Швеции реваншистские страсти, и как мало она была подготовлена к каким бы то ни было военным или политическим шагам на европейской арене.
…А Бестужев всё-таки попался в ловушку, расставленную ему Кастехой. Ловкий, циничный и дерзкий представитель Версаля, чтобы посеять недоверие между Бестужевым и Финчем, стал усиленно предлагать русскому посланнику свою дружбу. В значительной степени попытки француза увенчались успехом. Михаил Петрович, несмотря на предостережения Э. Финча и английского посла в Петербурге К. Рондо, начал писать в Петербург о «добром расположении версальского двора», которому он был склонен верить. Поводом для недоверия к англичанам послужила самовольная и недружественная акция английского посланника в Константинополе, пообещавшего Порте шведскую помощь. И хотя Лондон дезавуировал действия своего дипломата, дело было сделано,