Но не было худа без добра: благородный и последовательный сэр Эдвард Финч постоянно держал Хорна в курсе дела. Сикрет Интеллидженс Сервис завела во французском кабинете в Париже важного агента, который, как и шведский Клинковстрём, передавал англичанам всю важную документацию о деятельности кабинета, включая переписку Кастехи со своим Центром. Таким образом Хорн узнал очень много о закулисной деятельности французов в Швеции, в том числе и фамилию секретного агента Клинковстрёма, и естественно, отвечал Финчу взаимностью и доверием.
К сожалению, пишет Мальмстрём, сторонники Хорна не отличались особой активностью и государственным умом и ни в каком отношении не могли сравниться со своим вождём. Последние годы Хорн мог лишь полагаться на гоф-канцлера фон Кохена, начавшего свою секретарско-дипломатическую карьеру ещё при Карле XII в Турции, и на советника канцелярии Нереса, но, как иронизирует Мальмстрём, их значение в правительстве состояло лишь в интенсивности нападок на них со стороны «шляп». На риксдаге 1738 года и Кохен, и Нерес будут изгнаны Юлленборгом из правительства как «агенты Англии».
Кастеха ещё много попортил крови А. Хорну, шведскому правительству и королю, прежде чем Фредрик I, возмущённый очередной бестактностью французского посла, лично не обратился с письмом к своему французскому собрату Людовику XV и не потребовал отозвать посланника домой. Но и после этого обращения Версаль тянул с официальной заменой Кастехи ещё несколько месяцев. Наконец, в ноябре 1737 года в Стокгольм прибыла его замена – граф Альфонс Мари Луи д”Арагон де Сен-Северин, а Кастеха остался в Швеции в качестве частного лица до нового 1738 года. Как печально замечает Мальмстрём, с Кастехой, проработавшим в Швеции около 10 лет, в Швеции началась целая эпоха, ознаменовавшаяся беспардонным вмешательством иностранных дипломатов во внутренние шведские дела, – эпоха, в которой иностранные посланники фактически выступали в роли вождей шведских партий.
В это же время из Вены вернулся шведский посол граф Карл Густав Тессин, сразу ставший в центр политической борьбы, развернувшейся накануне созыва риксдага. Он примкнул к группе Юлленборга-Хёпкена и стал котироваться на пост лантмаршала риксдага. Это вызвало недовольство королевы Ульрики Элеоноры, которая высказалась против выдвижения графа на эту должность. Высказывание королевы вызвало бурю возмущения во всех слоях