И все сердца вздыхали снова
И замирали: пролистнет
Иль нет – единственное слово?
И, краскою сухой шурша,
С изнанки всех великолепий
– Как на конце карандаша —
Вращался дом на скрутке цéпей.
В свеченьи взрезанного дня,
Который, нет еще, не минул,
Мне жить и жить еще, храня
Грозу, что я из моря вынул;
Сей дом из лезвий ледяной,
Как пламенник иного века,
Взошел над черной стороной,
Как бы заклявши человека.
За город, скраденный в ночи́, —
Рукой раскрашенной махая,
Косись, танцуй и бормочи,
Жена неплодная, плохая,
И пей кровавое вино,
Танцуя при последней дверце!
…Со внешним сердцем заодно
Вздыхает внутреннее сердце,
А три, оставшихся внизу,
Внизу возропщут разобщенно!
Да! Я унес от них грозу!
Навек ей встать у небосклона.
4. Первый станс Ионы у стен Ниневии:
Танцует блудничка под скрежет и гром,
Под грозные колокола,
И часто дрожит шелковистым бедром,
Как вбитая в сердце стрела.
Но, глядь, извернется, – и прянет наверх,
Обратно, в распрямленный лук…
И примешь подарок, последний навек,
Из этих отравленных рук.
5. Второй станс Ионы у стен Ниневии:
Разломлено небо по молнии вкось,
А в душных колоннах дождя
Следы заметает небесная кость,
С кровавых ступенек сходя.
И красное сердце втекает наверх,
На свой ворочается круг…
…И примешь подарок, последний навек,
Из этих отравленных рук.
«У них – рождество, у нас – ничего…»
У них – рождество, у нас – ничего,
Мы просто у печки заснули,
А ели в окне, что стоят без всего,
Тяжелую тень шелохнули.
И встать тяжело, и спать тяжело,
И пламя кишит за заслонкой,
И зданья стальные стоят нежило,
Одетые проледью тонкой.
О мире я странную знаю беду —
Что в стенах своих и снаружи
Все вещи земные в мерцающем льду
Стоят средь сверкающей стужи.
У них – рождество, у нас – ничего,
Такая усталость плохая…
Да… ели в окне стоят без всего,
Вощеною тенью вздыхая.
«…Утро ветхое сходит…»
…Утро ветхое сходит
На кудрявого снега сады,
И – ничего уже не находит,
Кроме розово-дымной слюды,
Кроме искр залежалых
Страха, знанья и сна,
Кроме призраков малых,
Тающих у окна.
И – ничего уже не осталось
На объятья разжавшей земле.
Только тень, только малость
Дорогого дыханья в стекле.
Мир, алея в зазорах,
На поверхности пуст.
…Только