С утра, ни тот, ни другой не соизволили это сделать.
– Топи, – равнодушно отозвался Тимофей.
Константин сбегал во двор, притащил охапку поленьев и быстро разжег печку. Сразу же стало веселее. То ли – от тепла, то ли от – света пламени, то ли – от гудения в трубе…
Костка, присевши около устья, стал любоваться пламенем, подкидывая, время от времени поленья. Друзья молчали…
– Тимоша, а у тебя весь кафтан в крови, – прервал молчание Конюхов. – Теперь ведь, и не отстирать…
Акундинов, молча снял с себя кафтан и, особо не раздумывая, бросил его в огонь. В избе сразу же запахло паленой шерстью.
– Ты чего это? – удивился Костка. – Крепкая одежа-то…
– А, на хрен, – отмахнулся Тимоха. – Кафтан-то старый, отцовский. В сенях висел, на гвозде. Уж не знаю, как хмырь-то его не углядел. Мой-то, тут, под лавкой лежит. Этот-то я нарочно надел, что бы выбросить, если, что…
Акундинов вытащил собственный кафтан, встряхнул его и надел на себя.
– Ух ты, а хитер-бобер! – восхитился Костка. – Я бы до такого не додумался…
– Ладно, – вздохнул Тимофей. – Тащи фляжку, что ли. Выпьем – за упокой душ, убиенных.
Когда сели за скудный стол, налив водку в уцелевшие щербатые кружки и молча, не чокаясь, выпили. Конюхов, захрустев луковицей, обнаруженной в углу, спросил:
– А бабу-то? Может, не стоило убивать-то? Жила бы себе, пьянчужка, да жила… Чего ты ее сразу, душить-то кинулся? Да еще и мне, вроде бы, зуб вышиб, – вспомнил вдруг Конюхов и, сунул палец в рот. Внимательно перетрогав все зубы, радостно сообщил: – Не, не вышиб! Так, расшатал только, так ничего, врастет!
– Думаешь, не разболтала бы баба? – хмыкнул Тимоха.
– Ну, а коли, и разболтала бы, – попытался поспорить Костка. – Кто бы ей, пьяной-то б… поверил? Да с ней бы и разговаривать-то никто бы не стал… Хотя, – задумался он. – Ежели бы, ее на дыбу вздернули, да вдругоряд по три кнута, то и поверили бы… Так это, – укоризненно мотнул он давно не чесаной башкой, – ежели, сама бы она в Разбойный приказ пошла.
– Дурак ты, Константин Евдокимыч, – беззлобно выругал Тимофей друга.
– А чего, сразу дурак-то? – обиделся Костка, уязвленный непривычным обращением с «вичем».
– Ты что, о шайке-то Федотовой забыл? Они же, на мертвяков-то на своих наткнуться, да искать будут – кто же атаманов-то порешил? Не токмо бабе пьяной, а лешему в шерсти поверят.
– Это точно. Нас бы с тобой и в Разбойный приказ бы никто не повел, – пригорюнился Конюхов. – Так бы зарезали бы, да под забором бы где-нить и схоронили… Да ладно, если бы только зарезали. А то, изувечили бы, а уж потом и прибили, а ошметки бы на помойку выкинули, псам на радость…
– А ты-то тут при чем? – удивился Тимофей. – Ты, что ли, атамана-то рубил?
– А вот теперь – ты, дурак, Тимофей Демидыч, – фыркнул Костка. – Они, что, разбираться бы