– Зайди вовнутрь, да скажи целовальнику – Федота да цыгана, на улицу просят. Кто просит – ты не знаешь. Мужик, дескать, какой-то… Сказал только, старый, мол, друг, что деньги вчера не донес, вдругоряд долги отдать хочет. В кабак, де, войти ему никак неможно…
– Тимоша, да ты чего, лошадок, что ли отдать собрался? – испугался Конюхов. – Так батька же, коли узнает, меня со свету сживет. Это же кони самого боярина Телепнева, которому царь-батюшка разрешил их в дворцовую конюшню поставить, пока князь в отъезде. Я уж и так боюсь, что увидит, коней-то кто-нибудь…
– Не боись, – подтолкнул Тимофей друга, а сам, взяв коней под уздцы, повел их за угол, где глухая стена кабака смыкалась с задней стеной чьего-то сарая.
Там никого не было, кроме пьяной побродяжки, спавшей на куче мокрой и, слегка заснеженной соломы. Снег нынче пошел раненько, зато прикрыл всю осеннюю грязь. Судя по задранному подолу, бабой недавно кто-то попользовался… Глянув на широко разведенные ноги и мощный «подшерсток» между ними, Акундинов ощутил желание. «Эх, надо было сказать Конюхову, что бы не торопился, – с досадой подумал Тимоха. – А, может, еще и успею?» Э нет, Костка был легок на помине…
– Щас, выйдут, – доложил он, равнодушно глянув на бабу, а потом спросил: – А может, я пока в кабаке, посижу?
– Перебьешься, – отказал было Тимофей, а потом, передумал: – Ты лучше, вот что сделай. Купи у целовальника пару бутылок, только, пусть он их не в скляницах, а в кожаных флягах даст. Но, – пригрозил он, – если, хотя бы чарку примешь – собственноручно убью!
Конюхов, заполучивши копеечки, радостно убежал. Тимофей, выглядывая из-за угла, увидел, как идут к нему цыган да Федот.
– Ну, никак должок принес? – весело спросил цыган. Углядев пьяненькую бабу, засмеялся: – А чо, уже и Катьку успел поиметь? Ну, молодец! Только, ее бы лучше трезвую драть… Пока пьяная, она ж ни хрена не соображает, а вот, как трезвая – то лучше курвы во всей Москве не найдешь…
Федот, отстранив цыгана, деловито спросил:
– Коней, что ли за долг-то отдаешь? Где украл? Думаешь, хватит долг-то покрыть? Ромка, глянь лошадок-то…
– Может, и украл, – согласился Тимофей. – Но за коней я немного – сто рублев прошу. Остальное, вот, – показал он на сумку, привьюченную к седлу.
– Ну, давай, – протянул руку Федот.
– Грамотку покажи, – потребовал Акундинов. – Если с собой нет, то и разговора нет. И, хрен тогда с вами – продавайте меня, кому хотите! Только, я сразу к боярину пойду, да расскажу ему, что тут, на Москве-то творится. Мне ведь, мужики, терять-то уже нечего!
– А что так? – полюбопытствовал цыган, с довольным видом осматривающий лошадей.
– Беглый