За последним камнем пришлось остановиться, дальше не за чем было прятаться. Отсюда разговор не услышать, зато видны лица, хоть и в голубоватом лунном, но ярком свете, по которым можно определить степень дружелюбия собеседников или наоборот – враждебности. А значит, и следующие за ними действия. В случае чего – можно вмешаться быстрее… Ну-у, это уж на крайний случай. Однако и его со счетов не сбросишь.
Во время форсированного манёвра Баюр не спускал глаз с ожидающих Чокана киргиз, в особенности – с их предводителя. А когда залёг за валуном, стал придирчиво его рассматривать. Одежда самая простая, его халат не обнаруживал ни высокого происхождения, ни богатства, ни чина. Но это не было истинным показателем его положения, Чокан вон тоже обрядился – до сути не докопаешься. Телосложения крепкого, но ростом невысок, пониже поручика, да и годами, пожалуй, будет его помоложе. Лицо с мягкими контурами и весьма приятное, но главное – глаза. Необычайно красивые, выразительные, в них читалось понимание, проникновенность – не отвести взгляд, они словно зачаровывали.
Чокан подошёл и остановился в трёх шагах. Теперь стало особенно ясно, кто в четвёрке киргизов главный. Три взрослых нукера остались в стороне, зоркие и настороженные, а переговоры вёл молодой. «Султан» – решил для себя Баюр. Обмена рукопожатием не было, сразу зазвучала речь, к великому сожалению волхва, до него недосягаемая. Предводитель даже улыбнулся, слушая поручика. Однако, наслышанный о восточном коварстве, когда льстивые речи и показная ласка скрывают кровавые замыслы, наблюдатель не испытал облегчения и оптимистичных выводов не сделал. Издали казалось, что ведущую роль в переговорах играет Чокан. Это если судить по его уверенности, несгибаемой спине и напротив – смиренному, даже несколько застенчивому виду собеседника, который прикладывал к груди маленькую, по-женски изящную руку. Но вот он начал отвечать. И его портрет замечательно преобразился, лицо оживилось, глаза вспыхнули, быстрая речь, хоть и неслышимая волхву, даже в отдалении являла характер, энергический, завораживающий, что подтверждала выразительность всего его облика. Не только одухотворённого лица, но и всей ладной фигуры. Про таких людей говорят, что они владеют ораторским даром, который увлекает толпу, ведёт за собой. А божья искра не имеет возрастных предпочтений и поселяется иногда в юной душе.
Джексенбе, не поднимая головы и, кажется, не чувствуя, что в подбородок впился камень, сдавленно выхрипнул:
– Сыздык.
– То есть? – Баюр подумал сначала, что тамыр ругнулся, но в чей адрес и по какому поводу, не понял.
– Сын Кене-хана… Все привыкли звать его Садык.
У Баюра вспыхнул в голове пожар. Слово, как искра в соломе, взметнуло пламя до неба. Кто не слышал о непокорном и воинственном султане Кенесары