Глава 5
Сын мятежного хана
Оправились в путь, когда солнце свой жар устремило на горизонт, а в степи разлилось неутомительное тепло, ласкающее перед сном землю, как мать, баюкающая дитя. По дороге болтали (по-киргизски, как договорились) о всякой ерунде: об охоте с беркутом, большим любителем которой был Чокан, да и Джексенбе знал в ней толк; о зимовьях и летовках скота; о прелестях кумыса, мгновенно утоляющего жажду и дарующего силу (они сейчас ох как не отказались бы опрокинуть в себя по кувшину живительного напитка!), в отличие от простой воды, которой не напиться, сколько не прикладывайся к ней; о мусульманстве, пришедшем в степь из азиатских ханств, о требованиях мулл строгого соблюдения обрядов Корана, которые кочевники смешали со старинными верованиями в духов и поклонением Солнцу, Луне, Небу, Грому и Молнии; о восточных сластолюбивых богатеях, которые, помимо гаремов, содержали хорошеньких мальчиков – бачей – для ублажения своих извращённых похотей, и о судьбе этих детей. Последняя тема была нова для Баюра и поразила его двуличием правоверных, неукоснительно совершающих намаз, отпускающий им грехи, и без зазрения совести окунающихся после него в гнуснейший разврат и пьянство, запрещённые Магометом.
– Где же они берут таких мальчиков? – задохнулся он от возмущения. По его понятиям, добровольно обречь себя на такую мерзость никто бы не согласился, даже несмышлёные дети, а уж тем более их родители, которые, не страшась смерти, пошли бы войной на обидчика, чтобы спасти несчастного ребёнка или погибнуть, но избегнуть несмываемого позора. Однако ответ Чокана поверг его в настоящий шок.
– Не редки случаи, когда родители сами продают красивого сыночка ради обогащения. Положение бачи не просто хлебное – роскошное. Его наряжают в дорогие одежды, осыпают подарками, всячески ублажают и умасливают. Мальчику льстит, что его принимают за бога, потакают его прихотям. Его родичи заискивают перед ним, ибо получают немалые доходы за пользование ребёнком и живут за его счёт.
– Баб им в гареме мало! – бушевал волхв, сражённый наповал. Тяжёлый кулак с размаху ударял по колену, ища выхода возмущению, но болезненные сотрясения не могли усмирить гнев. – Содом и Гоморра! Куда только смотрит Аллах!
Чокан посмеивался над невежеством волхва, ничего не смыслящем в тонкостях и разнообразиях восточных наслаждений. И хотя был абсолютно солидарен с другом в оценке извращений