– Похороны мы пропустили? – ласково спросила мама, взяв Талли за руку.
Та кивнула.
– Все только и делали, что говорили «мне очень жаль». Как же меня теперь бесит эта фраза.
– Просто никто не знает толком, что говорить.
– И еще без конца твердили, мол, «она теперь в лучшем мире». Это меня особенно восхищает. Можно подумать, даже умереть приятней, чем жить со мной.
– А что твоя мама?
– Ну, не просто так она назвалась Дымкой. Рассеялась, будто и не было. – Талли взглянула на Кейт и быстро добавила: – То есть еще не совсем, она пока тут. Мы поживем в доме напротив.
– Разумеется, она тут, – сказала мама. – Она ведь понимает, что нужна тебе.
– Мам, можно я сегодня у них переночую? – спросила Кейт. Сердце у нее в груди колотилось так бешено, что, казалось, и маме должно быть слышно. Она изо всех сил старалась сделать честное лицо, но все равно была уверена, что соврать не выйдет – мама ее всегда насквозь видела.
Но в этот раз мама на нее даже не взглянула.
– Конечно. Вам, девочки, нужно сейчас держаться вместе. А ты, Талли Харт, помни вот что: ты у нас новая Джессика Сэвич[50]. Ты справишься. Я обещаю.
– Вы правда так думаете?
– Я не думаю, я знаю. У тебя редкий дар, Талли. И можешь быть уверена, бабушка присматривает за тобой с небес.
Кейт вдруг захотелось вклиниться в разговор, подойти и спросить, считает ли мама, что она, Кейт, тоже изменит мир. Сделав шаг вперед, она даже открыла рот, чтобы заговорить, но не успела подобрать слова – Талли ответила раньше:
– Вы будете мной гордиться, миссис М. Обещаю.
Кейт сникла. Она понятия не имела, что может сделать такого, чтобы мама гордилась ей, она ведь не Талли. И никакого редкого дара у нее нет.
Но даже если нет, маме-то разве не полагается думать, что есть? А она вместо этого угодила в гравитационное поле звезды по имени Талли. Как, впрочем, и все остальные.
– Мы обе станем журналистками, – сказала Кейт куда резче, чем собиралась. И, поймав на себе их удивленные взгляды, немедленно почувствовала себя круглой дурой. – Пойдемте есть, – сказала она, натянув на лицо улыбку. – Стынет же.
Плохая все-таки была идея с этой вечеринкой. Тупее не придумаешь – еще бы предложила пойти поиздеваться над Кэрри на выпускном[51].
Талли и сама это понимала, но сдать назад не могла. С самого дня похорон бабушки, когда Дымка выкинула на бис свой коронный номер, Талли чувствовала, как горе постепенно уступает место злости. Ярость хищным зверем металась у нее в крови, заряжая эмоциями, которые нельзя было ни сдержать, ни подавить. Она знала, что ведет себя неразумно, но сойти с намеченного курса не могла. Стоит на минуту замешкаться, и страх ее настигнет. К тому же дело уже наполовину сделано. Они уже сидят в спальне ее матери и по идее должны бы собираться.
– Божечки, – восхищенно пробормотала Кейт. – Ты обязана это прочитать.
Талли подошла к водяной кровати, обклеенной убогими вырезками из журналов, выдернула из рук