Мама неожиданно повернулась и воззрилась на меня испуганным взглядом:
– Что за глупости ты говоришь! Прекрати сейчас же!
Вдобавок родители принялись ругаться. Отец только покачал головой, сказав: «Все твое воспитание», и мама принялась его обвинять в том, что он не бывает дома и в воспитании вообще никакого участия не принимает. Они препирались до самого колледжа, и я с облегчением и легким чувством вины поспешила выскочить из машины. Все свое недовольство я выплеснула в статье, за которую взялась после занятий в нашей библиотеке и которую озаглавила «Домочадцы в поисках истинного дома». Я разгромила ореол Британии как независимой страны, не боящейся перемен, сказав, что, сменив место проживания, англичане в своей зависимости от ощущения привычного дома не поменялись сами, а стали менять обстановку, чтобы напомнить себе об истинном доме. Им нужны их привычки, потому что новизны они боятся.
Я ожидала получить выговор от преподавателей за статью на следующий день, но не случилось ни бури, ни скандала. Вот она и свобода слова. Надо отдать должное за этот урок: игнорирование – лучший метод борьбы с революционерами.
Рядом со мной на стул плюхнулась Сесиль.
– Господи, я ни за что не расквитаюсь с этим рефератом к понедельнику!
Она вытащила из сумки свой ланч и покосилась на мою тарелку:
– А ты чего не ешь?
– Я ем.
– Я вижу, как ты ешь! Не притронулась к еде. Кстати говоря, скажи-ка мне на милость, что на тебя нашло?
– Ты о чем?
– О статье твоей. Я только сегодня ее прочла. Еще думала, чего все передают друг другу газету чуть не под столом!
– Не знаю я, Сесиль. Ничего не нашло.
Она посмотрела на меня внимательнее:
– Слушай, завтра последний день учебы, давай куда-нибудь подадимся, в кино, например? Проветримся. Надоела учеба, только началась, а уже надоела. Говорят, начался новый фильм с Гретой Гарбо.
Я подняла голову и принялась рассматривать потолок:
– Не хочется.
Я чувствовала, что Сесиль пристально смотрит на меня, но притворяться не стала, а просто сказала больше самой себе:
– Бежевый. Оказывается, у нас в колледже светло-бежевый потолок.
– Ну-ка посмотри на меня. Ты сама замечаешь, что с тобой что-то происходит? Это из-за того парня?
Я ничего не ответила.
– Тебе нужно развеяться.
– Сесиль, для чего мы живем?
– Уй, ну, Лоиз, ну в дебри философии-то зачем впадать? Живем, чтоб наслаждаться жизнью, и хватит о том.
– Все когда-то исчезает, ты знала об этом? Я проживу, умру, и от меня ничего не останется. Только кусок ткани. Должен быть какой-то смысл. Я просто хочу знать, что где-то там, в будущем от меня что-то останется. Зачем-то надо жить. Неужто только, чтобы переживать,