Клиника доктора Бене Финкеля. Тесла Лейла Хугаева

и по папе. И если бы не твоя клиника давно был бы на родине земли обетованной. Вот так то.

      Нина Александровна давно потеряла нить разговора. Ее взгляд упал на прекрасное лицо Веры Сослановны, которое в свете вечерних огней еще больше поражало своей удивительной красотой. Ее рыжие косы были распущены и свободными волнами ниспадали до самого пояса. Глубокие зеленые глаза зажигательно смеялись о чем-то, а полные белые руки доверительно обнимали за плечи Светлану Алексеевну. Она улыбалась ей в ответ с материнской нежностью, и Нина, как не старалась, не могла представить себе тему их беседы. Эта нежная белая кожа, этот девичий румянец, эта простота и искренность в глазах и движениях. Даже Тополев остолбенел, когда увидел Веру Сослановну, и только строгий взгляд жены предупредил его от внезапного порыва умолять ее быть его моделью. Вера рассказывала Светлане Алексеевне о своей юности, когда только и было вокруг разговоров о ее красоте, а она сама совсем не считала себя красивой. Она смеялась своим юношеским восторгам с детской непосредственностью, захлебываясь от переполнявших ее наивных воспоминаний. Теперь ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Один за другим умерли ее обожаемые родители. Она настолько любила их, и настолько была проста в душе, что не хотела другого счастья, кроме жизни с боготворимыми ею родителями. Но вот они ушли. Сначала мама, потом отец, и весь мир перевернулся вверх дном. Они остались со старшим братом, который уже успел развестись, одни. Квартира ушла за долги, и они решили ехать в Москву на заработки. Дома, в Северной Осетии, Вера никогда не работала вне дома. У себя дома она крутилась словно белка в колесе, поражая своей чистоплотностью и умением. Но стеснительность останавливала ее от поисков работы вне дома. Теперь ей пришлось впервые выйти на работу. И она бы долго не продержалась, если бы Тамрико не взяла над ней сразу шефство и не подчинила ее своей властной натуре. Теперь Верочка боялась одного строгого взгляда Тамары Тенгизовны, и никогда не смела ей противоречить. Светлану Алексеевну она сердечно любила, Тамару Тенгизовну почитала как свою госпожу. Она так боялась ее властного взгляда, что не могла даже ответить любовью на искреннюю привязанность Тамрико, полюбившую ее как родную дочь. Верочка, конечно, сразу догадалась, какие планы строит Тамрико в отношении нее и своего сына доктора Бене, или Бено, как называла его Тамрико. Только от этого ей стало еще страшнее. Ее инстинкт, которого она не умела себе объяснить, учил ее уходить именно от тех мужчин, которые ей нравились, и особенно от тех, кто начинал разговоры о браке. Так она и осталась одна со своей дивной красотой на четвертом десятке. И вот теперь она не смела подходить к коляске доктора Финкеля, и старалась удержать Светлану Алексеевну в стороне своими наивными рассказами о счастливой юности, проведенной под крылом обожаемых родителей. Увидев приближающуюся стройную фигуру Тамрико, она сразу поникла, понимая, что Тамрико не позволит