Дожевав яблоко до огрызка, Бандерлог вернул его останки ничуть не подурневшей от образовавшейся на ней проплешины тарелке.
– Поддержка тебе не понадобится, – сказал он. – В нашем районе решительность моей натуры любая шпана знает, а на концерты в этот голимый дом культуры только местные дебилы и ходят. Так что, контингент будет мирным.
– А если не будет?
– Будет, будет… Не волнуйся.
Скривив изначально прямые уголки рта, Корнилов снова задумался —
примитивизм выбранной для раздумий тематики его оскверняюще угнетал, но тот пункт соглашения, где приветливыми интонациями была четко обозначена необходимость его собственного участия в чем-то публичном, воспринимался Корниловым не без жизненной углубленности – мелки и порочны ее заводи, однако выгребать в свободное от суетных буйков море тоже не слишком захватывает. Боевые тормоза, что ли, поставить?…
– И почему эта благодать выпала именно на меня? – спросил Корнилов. – Моего содействия требует сама справедливость?
– Какая еще благодать? – переспросил Бандерлог.
– Стоять до конца на пути людского потока, которому вопреки твоим заверениям почти наверняка найдется в чем проявить свою серость. Сбить с ног Всевышнего им, вероятно, не удастся, он достаточно устойчив, а вот втоптать в пол меня обойдется этим людям недорого – не дороже, чем тебе изводить себя сосредоточенной мастурбацией.
Следуя зарождающемуся в нем пафосу, Бандерлог поспешил соответствующе приосаниться:
– Во-первых, это твой гражданский долг, а во вторых…
– У меня все долги записаны. И такого среди них точно нет.
– … а во-вторых мне доподлинно известно, что у тебя масса свободного времени.
В хранилище могущественных познаний уже и штукатурка осыпалась, и кровля под птичьими тур-вальсами провисает, но сторож Цецелий – с беспечными витражами «Пилата за работой» в глазах – все не уходит: накапливает душеспасительный стаж. Лукаво так. Закинув ногу на ногу.
– Все-то тебе, Бандерлог, известно… В Вышнем Комитете по связам с общественностью, случайно, не подрабатываешь? – Отключенная по случаю солнечного дня люстра небрежно екнула. – Хотя здесь ты, в принципе, прав… Но почему ты решил, что я буду транжирить свое свободное время непременно на этом концерте?
– А почему бы и нет?
Корнилов с оттяжкой хлопнул ладонью об ладонь. Потом еще. И еще.
– Хорошо сказал, Бандерлог. А если и не хорошо, то какой с тебя спрос. С тебя, как терпящего свой злосчастный удел… Допустим, я соглашусь. На что я могу в этом случае рассчитывать?
Бандерлог насторожился – ему не хотелось терять в своих глазах то, что он давно потерял в чужих.
– А чего тебе нужно? – нервно спросил он.
– Какой-нибудь презент. Войлочные валенки, CD Би-Би-Кинга, порнографическую