Сердце гулко забилось и подскочило к самому горлу, и Дженис поспешила возразить:
– Вы не можете этого знать!
– Нет, знаю. – Он усмехнулся. – Вы хотите знать… как могло случиться, что этот мужчина, всего лишь грум, который живет в конюшнях, имеет такой успех у женщин?
От стыда и унижения Дженис бросило в жар.
– Вы… вы ошибаетесь.
– В самом деле? – небрежно произнес Каллахан, словно не имел ничего против ее любопытства. – Но мы говорили о герцоге… Чем он заслужил ваше неодобрение?
Дженис не могла понять, почему мистер Каллахан занимает эту заслуживающую уважения, но все же низкую должность. С его проницательностью и живым умом, умением держаться с такой уверенностью он вполне мог бы выучиться на сельского доктора или по меньшей мере стать фермером-арендатором и управлять собственными землями.
Ей с трудом удалось вернуть разбегающиеся, подобно шаловливым неуправляемым детям, мысли к обсуждаемому вопросу.
– Его светлость предложил мне совершить экскурсию по дому с ним вдвоем, без всякого сопровождения.
Каллахан лишь небрежно пожал плечами:
– Меня это не удивляет. Я вас предупреждал: будьте с ним осторожны.
– Видимо, гордость за свои сокровища заставила его забыть о приличиях, – предположила Дженис. – Ничего непристойного. Кроме того, он сам предложил мне кандидатуру компаньонки.
– Чего не сделал для других леди, хотя им тоже необходимо было сопровождение.
Щеки Дженис ярко вспыхнули.
– Да. И мне непонятно, почему эти дамы все еще здесь.
– Вы действительно так наивны? Смотрите, потом винить будет некого…
И тут что-то за ее спиной отвлекло его внимание. Он взял ее за изящные плечи – которые сразу же напряглись от его прикосновения – и развернул:
– Еще щенки.
– Два! – воскликнула Дженис, запоздало прикрыв рот ладошкой. – Но один почему-то… коричневый.
– Должно быть, в папашу, – усмехнулся грум, увидев недоумение у нее на лице.
Дженис радостно рассмеялась:
– Это просто замечательно!
Они стояли молча, пока появлялся на свет очередной щенок, на этот раз белый, с большим черным пятном на боку. Эсмеральда принялась трудиться над ним, покусывая, вылизывая, подталкивая носом, но он вел себя не так, как остальные: не извивался, не сучил лапками в поисках тепла и корма. Не издавая ни звука, он неподвижно лежал в сене, но Эсмеральда не оставляла своих усилий, в то время как остальные щенки устроили копошащуюся кучу-малу.
– Мистер Каллахан!.. – в тревоге воскликнула Дженис.
Но грум уже стремительно вошел в денник, опустился на колени и принялся массировать щенку животик, крошечную грудку, подул в мордочку, приговаривая при этом:
– Ну давай же, давай…
Но все оставалось по-прежнему. Эсмеральда, явно встревоженная, принюхивалась и тыкалась носом в его ладони, а грум поднял тощий комочек с соломы и продолжил попытки вернуть его к жизни.
– Господи, пусть