С одной стороны он был деревянный, за ним находилась усадьба старого деда Савелия по прозвищу Колдун, а с другой стороны – кирпичный, а за ним – территория заброшенной фабрики.
Огород в восемь соток полностью зарос зеленым июньским разнотравьем. Среди нехоженого ковра зелени тянулась полоска смятой травы. Видно, что здесь прошел человек: след вел от фабрики во двор Славкиного дома.
– Старый дед бы через забор не смог перелезть, – подумал дядька, почесав затылок. Чей тогда след?
Он многозначительно хмыкнул и поторопился спросить у Славы:
– Ты по огороду нынче ходил?
– Нет. А что его смотреть? И так ясно: зарос огород. Можешь, дядь, траву косить своей корове.
– Со стороны фабрики след ведет! Свежий. Сегодняшний! Ты ночью-то дверь на засов закрывай, да вилы в доме держи для защиты, – советовал дядька, жаждущий сенсаций, и взволновано поглядывал в сторону заброшенной фабрики.
– С фабрики по ночам странные звуки слышатся.
– Помню я раньше людные здесь места были, – заговорил Слава, не приняв всерьез предостережения.
Он посмотрел на забор из кирпичной кладки, почти вплотную примыкающий к его дому. Этот забор был когда-то добротный, сложенный из двойного ряда красного кирпича, оштукатуренный, побеленный. В центре его, со стороны уличной дороги, находились массивные железные ворота трехметровой ширины. Через них заходили рабочие на фабрику, заезжали машины. А теперь закрытые наглухо ворота заржавели, забор облупился так, что обнажился побитый временем кирпич.
– По утрам, – продолжал вспоминать Славик, – люди к восьми часам шли на фабрику, станки включали. Машины начинали выезжать из ворот. Маленькое было производство, тридцать человек на нем числилось. А теперь? Давно фабрика не работает?
– С девяностого года. Значит, почти двадцать лет. У нас на селе как в девяностые годы кризисы начались, так до сих пор и продолжаются. Когда совхоз разорился, то фабрику объявили убыточной. Тогда уволили всех рабочих, опечатали производственные корпуса, закрыли наглухо ворота. С тех пор началась разруха. Раньше председатель сильный был. Заботился, чтобы у сельских людей была работа. Для этого и фабрику поддерживал, и щетки по всей России продавал, и коровник огромный содержал. В селе оставалась молодежь, семьи создавались новые. В лихие годы председателя сняли. А государству не было дела до нашего хозяйства. Работы нет, зарплаты нет. Коровники развалились, а народ их по кирпичам растаскивает. Поля бурьянами заросли. Земля никому не нужная стоит. В деревне одни старики остались, молодежь сбежала…
– А ведь щетки хорошие были – из натуральной щетины – для одежды, для обуви, – вспомнил Слава.
– Стало быть, китайскими щетками страну завалили, – стал рассуждать дядя Костя, но, заметив необычно быструю темноту, опускающуюся на село, посмотрел вверх на небо.
Небо набухло дождевыми тучами.
– Похоже,