И волны нежной радугой горят,
То золотой, то изумрудный ряд
Сливая с тенью дальних островов,
Где океан и ласков и суров.
Не о тебе пою, но мысль с тобой!
Увидев моря твоего прибой,
Как имя я твое не назову?
Как не отдамся снова волшебству?
Афины! Солнца твоего заход
Кто видел раз, уж не забудет тот.
И сердцем сквозь пространство и года
К Цикладам я прикован навсегда.
Но не чужда героям ты моим:
Конрадов остров прежде был твоим,
Тебе его с свободой возвратим!
Закат потух. Последние лучи
Истаяли, и мечется в ночи
Медоры сердце, – третий день минул.
И нет его! ее он обманул!
А ветер слаб, и ласков моря гул.
Вернулся бриг Ансельмо; ничего
Они не знали о судьбе его.
Когда б Конрад – о, если бы он знал! —
Один вот этот парус подождал!
Поднялся сильный бриз. Весь день вдали
Ей мачты чудились и корабли.
Гонима нетерпением, она
К ночному берегу сошла одна
И там бродила; яростный прибой
Мочил ее одежды, гнал домой.
Покинуть берег не хватало сил,
Ей холод только сердце леденил.
Уверенность росла, страшней всех мук, —
Она б сошла с ума, явись он вдруг.
И наконец… потрепанный баркас!
Гребцы увидели ее тотчас.
Измучены и скупы на слова
Они сказали, что спаслись едва,
И замолчали, слов не находя,
Чтобы гадать об участи вождя.
И что могли сказать? Ведь неспроста
Им вид Медоры связывал уста.
Все было ясно! Не склонив чела,
Она всю тяжесть горя приняла.
Величье чувств, готовое к борьбе,
Плоть нежная ее несла в себе.
Была надежда – плакала она;
Погибло все, и вот она сильна.
И эта сила говорила ей:
«Уж ничего не может быть страшней!»
Такой же темной мощностью согрет
Жестокой лихорадки жаркий бред.
«Безмолвны вы, но в вашем сердце тьма.
Не говорите!.. Знаю все сама!
Хочу спросить… а губы не хотят…
Скорей ответьте, где лежит Конрад?» —
«Не знаем, госпожа! Но говорит
Товарищ наш, что не был он убит…
Он был пленен, в крови… но он был жив!»
Она не внемлет: волю сокрушив,
Прорвались чувства, хлынув, как волна.
Ее душа была побеждена:
Она шатается и падает; прибой
Готов ей быть могильной пеленой.
Здесь много грубых рук и мокрых глаз.
И помощь ей оказана тотчас:
Кропят водой, стараются поднять,
И жизнь к ней возвращается опять…
Позвав к ней жен и девушек скорей,
Которые расплакались над ней,
Идут к Ансельмо: будет нелегко
Сказать о том, что было, коротко.
Они совет держали меж собой;
Их речь дышала местью и борьбой.
Ни отдыха,