Как ветер гор, свободен он опять,
Но на душе смертельно тяжело,
Как будто бремя уз туда легло.
В молчании Гюльнарой подан знак,
Открылась дверь, ведущая во мрак.
Они спешат, и вот уж у их ног
Волна ласкает золотой песок.
Конрад – за ними. Равнодушен он
К тому, обманут он или спасен.
Он ко всему готов и терпелив,
Как если бы паша еще был жив.
Играет ветер, паруса шуршат,
И погрузился в прошлое Конрад.
Внезапно вырос черной грудой скал
Мыс, где недавно якорь он бросал.
С той ночи минули – так коротки! —
Века злодейства, ужаса, тоски.
Когда ж над мачтою утес навис,
Закрыв лицо, его склонил он вниз
И вспомнил все: Гонзальво, час борьбы,
Свою победу, поворот судьбы.
Но, грустью по возлюбленной томим,
Он поднял взор – убийца перед ним!
Гюльнара изнывает оттого,
Что видит отвращение его,
И гаснет жаркий гнев в ее глазах
И в поздних проливается слезах.
Ему сжимает трепетно персты:
«Пусть не простит меня Аллах, но ты…
Что было бы с тобой, когда б не я?
И хоть сейчас не упрекай меня!
О, ночь ужасная! Себя сама
Не узнаю… почти схожу с ума.
Любви не зная, зла не совершив,
Была б чиста, но ты бы не был жив!»
Она ошиблась: он ее ни в чем
Не обвинял, виня себя во всем.
В его груди, незримы, глубоки,
Изнемогали мысли от тоски.
А между тем бриз гонит их домой,
Лазурный вал играет за кормой.
Вдруг точкой… бликом… парусом возник
Из дальней мглы вооруженный бриг.
На нем давно заметили баркас
И парусов прибавили тотчас:
И приближается к ним с быстротой
Высокий нос и пушек грозный строй.
Вдруг вспышка! За баркасом взрыв волну,
Шипящее ядро попело ко дну.
Тогда от дум очнулся вдруг Конрад,
И радостью его зажегся взгляд:
«Мой бриг… мой алый флаг… Кто б думать мог?..
Я на море еще не одинок…»
На бриге узнают сигнал и крик
И шлюпку на воду спускают вмиг.
Уж с палубы приветствуют его,
На лицах всех восторг и торжество.
Взволнован каждый и безмерно горд,
Следя, как снова всходит он на борт;
Улыбка раздвигает им уста,
И радость искренняя их проста.
Он, вдруг забыв беду и неуспех,
Как старый вождь приветствует их всех,
Ансельмо руку жмет и уж опять
Готов приказывать и побеждать!
Но не один пират был огорчен
Тем, что без боя вождь их возвращен.
Неужто правда женщина могла
Свершить такие смелые дела?
Ее царицей сделают тогда.
Разборчивость Конрада им чужда.
К Гюльнаре взоры их обращены,
Улыбки изумления полны.
И смущена их любопытством