Сколь бы тяжелым ни казалось московское гостеприимство, Иеремия по-своему ценил его. Испытав превратности судьбы, столкнувшись с предательством епископов, произволом иноверцев— завоевателей, изгнанный из собственной резиденции и ограбленный, престарелый патриарх, кажется, не прочь был сменить Константинополь на Москву.
Однажды Иеремия, беседуя с ближайшими советниками, заявил, что не хочет учреждать в Москве патриаршество, «а если бы и хотел, то сам остался здесь патриархом».
В окружении Иеремии были «люди недобрые и нечестные», и все, что слышали, они передавали толмачам, а те доносили самому царю.
Как только властям стало известно о пожелании патриарха, они прибегли к хитрой уловке. Патриарху постарались внушить, что его ждет в Москве блестящее будущее. «Владыко, если бы ты захотел и остался здесь, мы бы имели тебя своим патриархом».
Подобное заявление исходило не от царя и бояр, а лишь от приставов, стороживших патриарха. Иеремия попал в расставленную ловушку и, не ожидая официального приглашения, сказал приставам:
– Остаюсь!
Тайная дипломатия Годунова дала свои плоды, и вопрос немедленно был перенесен в боярскую Думу. Объявив о согласии Иеремии, царь Федор выдвинул ряд условий: «Будет, похочет быти в нашем государстве цареградский патриарх Иеремия, – читал дьяк царскую речь, – и ему быти патриархом в начальном месте во Володимире, а на Москву быть митрополиту по-прежнему; а не похочет… быти в Володимире, и на Москве учинити патриарха из московского собору».
Условия выдвинул, разумеется, не Федор, а правитель, прибегнувший к помощи сестры Ирины. Царица выступала фактически в роли соправительницы мужа, что трудно было согласовать с вековыми традициями Московии. Как значилось в документах, государь, «помысля с своею благоверною и христолюбивою царицею и великою княгинею Ириною, говорил с бояры» о патриаршестве.
Смысл приговора сводился к следующему. Иеремии дозволялось основать свою резиденцию в захолустном Владимире с тем, чтобы фактически главой Московской церкви остался митрополит Иов. Такое решение было обусловлено не только политическими соображениями.
Конечно, Борис не хотел жертвовать своим ставленником. Но на лицо были и более важные причины.
Став Московским патриархом, Иеремия получил бы возможность изменять московские обряды, следуя греческим обрядам. А это чревато было расколом. По этой причине Владимир был избран в качестве резиденции, а точнее, места ссылки для патриарха. Дьяки попытались купить согласие патриарха щедрыми посулами. Они обещали ему дорогие подарки, богатое содержание, города и области в управлении. В то же время Иеремии дали понять, что его не отпустят из Москвы, пока он не уступит.
Под конец с греками заговорили языком диктата. В результате патриарх уступил по всем пунктам, выставив единственное условие: чтобы его самого «государь благочестивый царь пожаловал, отпустил». Греки капитулировали, чтобы вырваться из московского