Де Эйр в абсолютной тишине опустился на диван с какой-то непередаваемой грустью. Он не знал, что ему делать и как теперь быть… Но если же именно такова его бездушная судьба, то он обязан слепо ей верить и подчиняться…
– Ты сделал все правильно, Веммер, – услышал он сладко-знакомый голос.
– Белапктрисса? – вскрикнул он. – Как я люблю тебя, дорогая Белапктрисса! Свет моей жизни, счастье нового моего существования, Белапктрисса де Вейр! – не осознавая, тараторил он без остановки. – Как долго я ждал, как долго я терпел и надеялся… И ты не забыла меня, Белапктрисса! Ты не забыла меня, и в этом есть мое новое счастье! – кто-нибудь, остановите его. – Я буду ждать, я вечно буду ждать и слепо тебе верить, Белапктрисса! И ты придешь, я точно знаю: ты придешь ко мне, ты вернешься в эту жизнь, в этот мир новым существом, ты заново родишься в свете счастья, Белапктрисса! Я жду, я верю, несмотря ни на какие безумные речи моего единственного друга, я верю; и ты будешь моей, только моей, Белапктрисса де Вейр. Так ли?
– Да, Веммер, – лукаво ответила она. – И помни все, что я тебе сказала…
– Я помню, Белапктрисса! Я помню и слепо верю. И я жду, терпеливо жду, Белапктрисса! Я готов быть с тобой вечно, Бе-лап-ктрис-са-де-Вейр!.. – беспамятно кричал безумно влюбленный, сходящий с ума профессор.
Глава 2. Роберт Бессертатч
Хлопнув дверью, в свой мрачный, призрачный кабинет после недавней ссоры с другом вернулся измученный Роберт. Опустившись в кресло напротив камина, в котором уже догорали последние угольки жизни, он нервно закурил толстую черчилльскую папироску, надеясь полностью погрузиться в туманный мир своей несбывшейся мечты. Вокруг царил беспорядок и кучами на полу скапливался смахиваемый пепел. Медленно и тяжело отбивали каждую секунду поломанные настенные часы, несколько раз уже падавшие со своего привычного места; ход времени в них постоянно менял, затормаживаясь, свое бессознательное направление, доходя до конца, и какая-то шестеренка внутри крутилась в обратную привычной сторону.
Тусклый свет наполнял эту комнатку неестественным ощущением пустого и бессмысленного пребывания в ней, неживым чувством полного отчуждения и безрассудного одиночества. Здесь все было неприятно и скупо для человеческого существования, для человеческой жизни. Однако ее хозяину, Роберту Бессертатчу, было уютно и комфортно в таком помещении, и этот безрадостный кабинет был единственным местом его покоя: он не замечал за ним всех тех недостатков, что сразу же бросались в глаза любому при первом посещении.
Погрузившись в некий полусон, он улыбнулся, будто бы представляя его единственным радостным мгновением настоящей жизни, и тусклый каминный свет опустился на изнеженное грубостью лицо Роберта, как вдруг что-то громыхнуло в нем, и призрачный зеленоватого оттенка огонь, нарушив пустое пребывание Бессертатча в этом мире, загорелся там, словно в аду.
– Роберт! – услышал он до боли знакомый шепот, но старался не верить своему слуху – он обманывает чаще друзей.
– Кто