– Не успокаивайте нас, дорогой князь, – сказал, наконец, Вейде. – Положение наше со всех сторон никудышнее. Если даже волки не нападут, так мороз заморозит, да голод сгложет. Давайте-ка, друзья мои, ещё раз прикинем, что делать.
– Но прежде подкрепиться надо.
Снова растапливали снег на костре, снова заваривали травы, снова поджаривали куски кабанятины. То, что оттепель прекратилась, было на руку. Мясо могло храниться дольше.
– Эх, кусочек бы хлеба, – сказал Бутурлин, с трудом пережёвывая мясо.
Между тем, Вейде ещё раз обследовал весь сеновал, обследовал углы и нашёл какой-то чугунок.
– Вот, – порадовал он. – Можно и суп сварить.
– Щи, – засмеялся Трубецкой, – А вместо капусты – травы. Там же и лопухи, и крапива.
После завтрака Трубецкой объявил, что прежде, чем говорить о планах, хочет выспаться, и полез на сеновал. Он оттягивал размышления о грядущем. Ничего путного не лезло в голову.
Проснулся. Спутники его о чём-то мирно беседовали у костра. Уже начали густеть сумерки, и ружьё они поставили поблизости. Напугал он их разговорами о волках.
Жечь костёр по-прежнему было безопасно – стояла между ними и посёлком плотная стена снега. Снег лёг покрывалом на крышу сеновала, и внутри стало теплее – ветер не задувал.
– Не знаю уж, что вам желать, князь, – сказал, приметивший Трубецкого Бутурлин: – Доброго утра или доброго вечера.
– Главное, чтобы доброго, а утра или вечера, не важно, – усмехнулся Трубецкой.
Едва стемнело, снова, как и накануне, донёсся вой.
Вейде и Бутурлин замерли. Вот так – отважные воины, храбрые генералы, не пасующие в бою, где смерть витала вокруг, замерли в оцепенении, услышав эти жуткие переливы.
– Ближе сегодня воют, – сказал Вейде.
– Так кажется, – возразил Трубецкой. – Но оружие надо приготовить. Зарядить. Стрелять будем в крайнем случае. Выстрелы могут услышать в посёлке.
Как и прежде распределили ночные дежурства, но спать никто не хотел.
– Днём выспимся, – сказал Бутурлин. – Костёр надо посильнее сделать. Думаю, из посёлка в снегопад не заметят. В такую ночь вряд ли кто там по улице бродит.
Трубецкой успокаивал своих спутников, но прекрасно понимал, что в этакую снежную круговерть столь отчётливо вой может быть слышен, если стая волков гораздо ближе, чем накануне. Оставалась надежда на то, что снег помешает волкам учуять беглецов.
Князь с детства слышал немало рассказов о волках, которые представляли серьёзную опасность для запоздалых путников. Да и как иначе. Представьте себе бескрайние просторы, заметённые дороги настолько, что верстовых столбов не видать. И лошадь с путником